Инсоленс. Пустая из Кадора - страница 22

– Этот символ… – начинаю я вслух.

Мойра перехватывает мой взгляд и легко кивает:

– Это символ нашей Искры. То, что нас связывает. То, что даёт силу.

Внизу сталь лязгает. Стражи работают мечами – длинные, однолезвийные. Двое сходятся, перекрещивают клинки, и в момент удара металл вспыхивает тонким, почти невидимым всполохом света – у кого-то голубого, у кого-то красного, будто Искра отвечает на движение, делает его осязаемым.

– Оружие усиливают своей Искрой, – комментирует Мойра, облокачиваясь на холодный парапет. – Кто-то вкладывает силу, кто-то – быстрое восстановление кромки, кто-то формирует вокруг себя частичный щит. Видишь? – она кивает на бойца, чья тёмная фигура отражается будто в призрачном стекле: вокруг предплечья мерцает голубоватый овал – меч соперника с глухим щелчком соскальзывает по невидимому барьеру.

– Почему просто не шарахнуть Искрой напрямую? – не удерживаюсь я. – Эффектней же.

Мойра криво усмехается:

– Искра силестина не для убийства, – продолжает она уже серьёзнее. – Это энергия, а не стрела. Она истощается. Убийственные выплески оставляют пустоту внутри – потом неделями лежишь, пока ядро не наполнится снова. Проще и безопасней вложить её в сталь.

Один из стражей уходит в перекат, подпрыгивает и меч с размахом сбивает пульсирующий щит противника. Воздух вспыхивает в том месте, будто на секунду открылось окно в другой спектр. Я вслушиваюсь в их ритм, в сухие выкрики капитана на площадке. Стражи двигаются пружинисто, точно знают, куда ставить стопу, где подать плечо. Молодые – да, но в каждом движении дисциплина, будто их выковали вместе с оружием.

– Ты тоже страж? – спрашиваю, не сводя взгляда с арены.

– Нет, – Мойра откидывает назад чёрные волосы. – Я помощница авриала Аластора. Координатор дел, хранитель секретов и главный громоотвод его дурного настроения.

– Звучит… серьёзно.

– Скучно и тяжело, – поправляет она без тени самодовольства. – Он сложный. Слишком прямой, слишком железный. Иногда кажется, что разговариваешь с клинком, вот‑вот дрогнет – и отрежет вопрос вместе с ухом.

Я молчу. Смотрю вниз, на арену, где двое стражей сливаются в дуэль, как два потока – чётких, точных, взаимозависящих. Их Искра вспыхивает при каждом касании, как сдержанное пламя, как напоминание: красота может быть опасной.

– А авриал Аластор участвует в этом? – спрашиваю, чуть тише, чем хотела.

Мойра хмыкает, отбрасывая на меня быстрый взгляд, в котором чуть больше уважения, чем иронии:

– Он не просто участвует. Он создаёт это. Не просто командует – формирует само поле, закладывает структуру. Даже когда его нет, всё держится на его порядке. Всё, что ты сейчас видишь, его методы, его контроль. Его тень на арене.

– Его боятся?

Она замолкает. На секунду слишком тихо – как в комнате, где кто-то только что закрыл дверь.

– Боятся… Да. Но это не страх перед злом, не ужас перед чудовищем. Это… другое. Это когда ты знаешь, что у стены есть уши, и эта стена – он. Что он не забудет ни одну ошибку. Не потому что мстителен, а потому что память у него – как у артефакта. И неотвратимость – такая, что дыхание сбивается.

Мойра поворачивается ко мне, в её голосе – почти ласковая усмешка:

– Боятся – и идут за ним. Потому что с ним никто не падает в пропасть один. Если ты упал – он спрыгнет следом. Или подтянет. Или убьёт, чтобы не мучиться. Уж прости за прямоту.

Я киваю. Проглатываю сухость во рту.