Инсоленс. Пустая из Кадора - страница 23

– Пугающе надёжно, – говорю. Больше себе, чем ей.

– Вот именно, – кивает она. – Надёжность, от которой хочется убежать. Но убегаешь – и оказывается, что вся земля под ногами – это он и был.

Смотрю на арену и замечаю одного из стражей. Волосы тёмно-русые, до плеч, слегка взъерошены. Лицо – острое, с жёсткими скулами, с прищуром, в котором читается абсолютная концентрация. В гуще тренировочной схватки он словно центр вихря. Движения точные, резкие, почти хищные. Меч – удлинённый, чуть тяжелее, чем у других, – будто продолжение его тела. С каждым ударом лезвие вспыхивает ярко-красным, будто в кровь замешанным светом. Не сияет – горит.

– Это Юджин, – говорит Мойра с чуть кривой улыбкой. – Один из самых амбициозных. Настолько, что иногда забывает – не все битвы выигрываются лоб в лоб.

– Он силён, – замечаю, не отводя взгляда.

– Очень. И умён, кстати. Только вот гордыня… – Мойра вздыхает. – Если бы он научился держать язык за зубами и не пытался доказать всем, что лучше них – мог бы быть идеальным капитаном. Но пока… он – огонь. Неочищенный. Яркий, но опасный.

Юджин отходит в сторону, делает круг, затем резко разворачивается и в одном движении сбивает оружие соперника. Красная Искра вспыхивает вдоль клинка, как трещина в воздухе. Соперник падает на колено, и тотчас же – короткий поклон, сухой, формальный. Без насмешки. Но и без мягкости.

– Пошли, – вдруг говорит Мойра, отталкиваясь от перил. – Тебя ещё ждёт завтрак и короткий инструктаж по тому, как выживать среди колючек вежливости и уставов.

Она поднимает подбородок, а её голос становится чуть тише, но в нём появляется что-то, что я не сразу могу определить. Забота? Или предупреждение?

– И да, сразу скажу: если кто-то будет задавать слишком много вопросов или пытаться… поддразнивать тебя, просто улыбайся и кивай. Здесь это иногда спасает даже лучше, чем Искра.

Я усмехаюсь, коротко и почти по-детски, хотя в груди всё ещё колет тревогой.

– Спасибо за совет. Но обещать ничего не могу. Не уверена, что смогу просто молчать, когда вокруг столько странного.

Мойра смотрит на меня с тем самым заговорщицким прищуром, в котором угадывается и одобрение, и чуть-чуть вызова, словно она ждёт, что я всё равно нарушу её правила – и это даже к лучшему.

Без лишних слов мы разворачиваемся и уходим прочь от арены. Мир за спиной гудит, искрит, живёт своей боевой, жестокой красотой, а я иду вперёд, всё плотнее врастая в этот странный, пугающий, неотвратимо настоящий новый день.

***

Рефекторий – совсем не то, чего я ожидала. Больше похож на обсерваторию, только без телескопов – просторный, светлый, будто капсула, подвешенная в небе. Потолок полностью прозрачный. Свет льётся сверху мягко, не режет глаза, окутывает всё внутри золотистой дымкой. Воздух… удивительно тёплый, с ароматом древесной смолы, чуть карамельного печенья и свежести мокрых листьев – как ранним утром в саду после дождя.

Столики круглые, из светлого дерева, по краям – тонкая резьба, словно кто-то расписал их вручную. Стулья обиты мягкой зелёной тканью, цвет которой напоминает мох.

Первое, что ощущаю – как десятки, нет, сотни взглядов цепляются за нас, острыми крючками. Разговоры не замолкают, но становятся тоньше, настороженней. Пытаюсь держать спину ровно, подбородок чуть выше – не демонстративно, просто чтобы дыхание не сбилось от этой невидимой волны внимания.

Мойра слегка касается локтя – лёгкий, почти дружеский жест.