Инсоленс. Пустая из Кадора - страница 27

Он облокачивается на стойку так, будто гравитация – это рекомендация. Наклоняется к девушке за раздачей, и говорит что-то тихо, почти интимно, с тем самым тоном, от которого у тебя сначала по коже мурашки, потом мысли в ступор. Девушка краснеет, сжимает губы, но в уголке предательская улыбка. Он умеет давить. И умеет отпускать ровно в нужный момент.

– Ох, – Мойра почти не дышит, но наблюдает внимательно, одновременно за мной и за ним. – Янгус в классической форме. Может довести кого угодно до ручки. Но делает это с такой… обворожительной наглостью, что его даже ругать толком не получается.

Я фыркаю, не отрывая взгляда. Он только что подмигнул за соседним столом и это не выглядит фальшиво. На бумаге – раздражающий тип, а в реальности почему-то хочется разглядывать.

– Он всегда такой?

– Всегда, – Мойра улыбается уголком рта. – И, к несчастью, остановить его невозможно. Но если попадёшь в беду, он будет первым, кто явится тебя вытаскивать. Правда, при этом непременно пробурчит тебе под нос что-нибудь едкое, – чтобы не расслаблялась.

В этот момент к Элиоту подходит мальчишка с медной пряжкой на поясе. Быстро суёт ему в ладонь свёрнутую полоску пергамента и исчезает в гуле зала, будто растворяется в шуме.

Молодой страж разворачивает записку. Я замечаю, как плавное выражение на его лице чуть напрягается, словно под кожу легла тень.

– Неприятности? – Мойра опускает пирожок, стряхивает крошки с пальцев.

– Лайры, – отвечает тихо, без драматизма. Складывает бумагу, постукивает ею о край кружки. – Стая у северных ферм Хардора. Следы нападения на скот, несколько раненых погонщиков. Выследили поздно, твари ушли в чащу.

Я замираю. Слово «лайры» висит в воздухе пустым пятном. Мозг лихорадочно ищет ассоциации и не находит. Колеблюсь полсекунды. Риск и здравый смысл сцепились где-то внутри в короткой, нервной схватке.

И всё-таки спрашиваю:

– Лайры… это кто? Какие-то звери?

Секунда тишины.

Мойра медленно оборачивается ко мне, приподнимает брови, будто я спросила, какого цвета небо. В её взгляде искра удивления и лёгкая настороженность.

– Ты что, не знаешь? – тянет она, прищуриваясь. – Или в Кадоре таких не водится?

Чёрт.

В животе нехорошо щёлкает: я чуть не выдала себя. Слишком невинный вопрос. Слишком странный для уроженки какого-то Кадора, где, вероятно, про лайров должны были бы знать на уровне «перед сном пугают детей». Моргаю, давлю на голос лёгкую обиду – ту, что звучит искренне, когда чувствуешь себя неуместно.

– Да у нас… я не в той части Кадора жила, наверное, – бросаю наобум, качая плечами. – Портовый город. Торговля, ремёсла, книги. А про местных монстров только в сказках слышала.

Фраза звучит настолько обыденно, что Мойра, похоже, принимает объяснение без особых подозрений.

– Повезло тебе. Лайры – это животные, у которых есть Искра, поэтому они опасны. Не просто хищники. Искра делает их быстрее, сильнее. Умнее.

Я на секунду замираю. Не от слов, а от их подспудной тяжести. Как будто за каждым словом – статистика, раны, похороненные фермеры.

Элиот, всё это время молчавший, добавляет, почти не меняя интонации:

– Они похожи на волков, только крупнее, точнее и куда опаснее. Обычно держатся в пределах своих территорий, а если выходят – значит, что-то произошло.

Мойра вроде хочет что-то добавить, но страж мягко касается её руки. Она замолкает. Я делаю вид, что сосредотачиваюсь на пирожке. Он мягкий, тёплый, с лёгким ароматом, но сейчас всё внимание уходит в мысли, которые вдруг заползают в голову.