И вот они уже выходят из автобуса, идут по опустевшей и потемневшей улице к особняку, возвышающемуся над густыми кронами деревьев, их провожают чуть мерцающие на чистом небе звезды, загадочно мигая им вслед…
Он налил в рюмки вино.
– За что же мы будем пить? – спросила чуть смущенно Луиза, видимо, еще стесняясь непривычной обстановки и в то же время заинтересованная ею.
– За этот день! Первый день! Пусть он навсегда останется в нашей памяти! – сказал с улыбкой следователь, поднимая свою рюмку и тихонько коснувшись ею рюмки Луизы.
– Пусть останется… – ответила ему с какой-то рассеянной улыбкой Луиза и, чуть отпив вина, поставила рюмку на стол.
– Скажите, у вас есть друзья? – спросила она вдруг.
Очевидно, она хотела спросить другое: есть ли у него женщина – в ее голосе звучал именно этот вопрос, – но не осмелилась…
Шамсиев, как ни странно, не стал лукавить.
– Конечно есть, – сказал он с простодушной улыбкой. – И друзья, и жена, и дочь. Правда, с женой у меня не все ладится…
– Что… она изменяет вам? – с удивлением посмотрела на него девушка.
Вопрос прозвучал довольно неожиданно.
– Ну, почему же… Ну, может быть, и не совсем так… – замялся следователь, как бы подыскивая подходящее объяснение. – В жизни не все так просто, Луиза, и не всем явлениям можно сразу дать объективную оценку. Истина приходит гораздо позже. Впрочем…
Не договорив, следователь лишь махнул рукой.
После этого как-то сама по себе последовала длительная пауза. Но по виду Луизы чувствовалось, что ей не терпится продолжить этот разговор.
– Извините меня, – с детским упрямством проговорила она, взявшись руками за щеки, по которым то ли от выпитого вина, то ли от смущения разливался яркий румянец. – Конечно, я могу показаться вам очень назойливой, но та женщина на пляже… Вы и в самом деле не знали ее раньше?
– Уж не ревнуешь ли ты, Луиза? – рассмеялся Шамсиев, но, подумав немного, сказал уже вполне серьезно и убежденно: – Я ведь уже говорил, что нет, даже никогда не встречался раньше и, пожалуй, не испытал бы такого желания, если бы не она сама, вернее, ее странное поведение.
– Да, но ведь вы же хотели увидеться с ней, поговорить… И потом… И потом там, на пляже, вы вот так запросто встали и ушли, оставив меня одну…
Маленькая обида вкупе с наивной искренностью девушки до глубины души тронули Шамсиева.
– Не обижайся, Луиза, но все произошло так неожиданно, – сказал он почти с отцовской нежностью. – Признаться, я и сам оказался в такой сложной ситуации, что не сразу сообразил, что к чему. Не пойму, какая сила повлекла меня к ней.
Луизу его слова, казалось, не только не убедили, а наоборот, еще больше насторожили.
– Конечно, она такая красивая… – с грустью промолвила она. Казалось, еще миг – и на глазах у нее появятся слезы.
Было ясно, что девушку просто так не успокоить.
Ничего не говоря, Шамсиев встал, подойдя к телевизору, включил его, за ним – видеомагнитофон с находящейся в ней кассетой. Вернувшись, он сел и сказал сидевшей понуро девушке:
– Вот, посмотри…
Закрутилась видеопленка, снятая Носовым на берегу южного моря.
Луиза молча, с затаенным вниманием смотрела на экран, где, сменяя друг друга, проплывали кадры, запечатлевшие последние дни жизни Аристовой.
Сначала Луиза ничего не понимала, но, увидев пляж, женщину в желтом купальнике, тут же повернулась к Шамсиеву и произнесла громко и удивленно:
– Так ведь это она!
