Здоровенный и уже немолодой мужик с пивным брюхом, он знал меня с самого детства. Пил с отцом после того, как мне поставили диагноз, и вместе с ним жаловался на судьбу.
– Тут ты должна была уверить меня, что не причём.
– Простите, мне не выдали копию сценария этого спектакля.
– Вот какая же ты… – попенял он и добавил: – Всегда была такой. – Он побарабанил пальцами по косяку, поднял руку и почесал затылок. – Может, позвонишь Людке? Или давай, я позвоню, съездишь к сестре, развеешься, пока тут всё не устаканится.
– А смысл? Если я завалюсь к сестре, то просто сменю одну потенциальную психушку на другую. Если станет совсем плохо, пусть уж лучше закроют в нашей, по крайней мере, меня там знают, как облупленную.
– Эх, – многообещающе резюмировал участковый. – Ты хоть пьешь таблетки?
– Пью. А что, вы тоже хотите? – спросил я, но Василий Петрович махнул рукой, отвернулся и стал спускаться по лестнице.
Я закрыла дверь и заперла замки. Один, второй, третий. Вернулась в комнату, дошла до письменного стола, наступила в лужу воды на полу, подняла, каким-то чудом не разбившийся, стакан...
Я ведь выпила таблетку?
Уверена, что выпила. Выдвинув ящик, я взяла пузырёк и подняла на уровень глаз. На дне лежала одна капсула.
Так выпила или нет?
Я вздохнула и едва не выронила пузырёк, когда в дверь снова позвонили. Что же сегодня за день такой? То месяцами никто не заглядывает, то бегают каждые пять минут, не дают насладиться сумасшествием.
Я убрала пузырёк в стол и опять подошла к двери, опять посмотрела в глазок. Потом потёрла глаза и заглянула вновь. За дверью стоял тип в костюме, тот самый, которого не видели опера. Кажется, не видели. Блин, надо было спросить. Ага, и угодить палату с мягкими стенами намного раньше, чем планировала.
– С каких это пор глюкам нужно открывать дверь?– вполголоса уточнила я, отпирая замки. Один, второй, третий. – Добрый вечер, – поздоровалась я, в конце концов, мама учила меня быть вежливой со всеми, даже собственными фантазиями. Вернее, с ними особенно.
– Вы определились с желанием? – как ни в чем не бывало, поинтересовался незнакомец.
– Я пока об этом даже не думала, – призналась я, выглядывая на площадку, но там было пусто. В смысле, никого из соседей не наблюдалось
– Будьте добры, определитесь поскорее, у меня много дел, – серьёзно попросил он.
– А вы кто? – все-таки спросила я.
– Ох, простите, я не представился, – попенял самому себе мужчина. – Я профессиональный исполнитель желаний.
– Ага, – согласилась я. – Звучит диковато, вы не находите?
– Разве вы не хотите, чтобы ваш сосед поправился? – Незнакомец оглянулся на дверь пятой квартиры, где жили Ванька и Верка. Я тоже посмотрела на дверь, но ничего интересного на ней не увидела и перевела взгляд на мужчину, который продолжал стоять на лестнице в своем безукоризненном чёрном костюме и начищенных до блеска ботинках. Стоял и не делал ни одной попытки войти в квартиру, чем уже безмерно меня радовал.
– Хочу, – быстро ответила я и абсолютно не покривила душой.
– Хм… – Он замер, словно прислушиваясь к чему-то, а потом сожалением резюмировал: – Нет. Вернее, вы хотите, но это не самое заветное ваше желание.
«Конечно не оно,– могла бы ответить я. – Моё заветное желание настолько заветное, что прячется даже от меня самой».
– Что ж, я подожду, – с неохотой сказал мужчина. – А вы подумайте, может, вам новую грудь нужно? – Его взгляд остановился на груди. Поправка, на том месте, где у всех девушек обычно имелась грудь. Я моргнула, но никак не прокомментировала эту намеренную грубость. Дожила, глюки критикуют мою фигуру. Артур Рудольфович будет в восторге, глядишь, ещё одну диссертацию по мне накатает.
