Читать онлайн Энди Тейл - Исполни мое желание

1. 1. Крыша

А вы встречали когда-нибудь джина? Ловили золотую рыбку? Срывали цветик-семицветик? Хватали жар-птицу за хвост?

Как не назови, а суть одна.

Я встретила его одним зимним морозным днем. Только моя рыбка выглядела, как высокий мужчина в костюме тройке и дорогих кожаных ботинках. Мне бы порадоваться, такой роскошный подарок с неба свалился, но с некоторых пор я отношусь насторожено к любой манне небесной. Да и потом я стояла на крыше трехэтажного жилого дома, так что выражение «с неба свалился» вполне могло быть правдой.

И за что мне такое счастье, не скажете?

Еще минуту назад я разглядывала дворника, что расчищал тротуар от снега. Не могу сказать, чем меня так заинтересовал работник метлы и лопаты, но что-то не давало оторвать взгляда от седой, словно припорошенной снегом головы.

– Не нужно, – услышала я, повернулась и в немом удивлении уставилась на мужчину в черном костюме.

Анька про таких всегда говорила «шикарный» и закатывала глаза, чтобы выразить степень шикарности. Чем сильнее закатывала, тем больший восторг испытывала. Я как-то сказала, что однажды они у нее внутрь закатятся, да так там и останутся. Она юмора не оценила и почему-то обиделась.

В отличие от подруги я закатывать глаза не умела, а потому продолжала разглядывать этот «шикарный подарочек» и старательно гнать мысль, что единственный вход, он же выход на крышу, находился за моей спиной, и пройти мимо незамеченным незнакомец никак не мог, а по сему…

Я бросила вопросительный взгляд на небо. Но оное оставалось все таким же серым.

– Прошу вас, не делайте этого, – снова повторил он. Голос был низкий и глубокий. Аньке бы точно понравился. – Жизнь – это ценность, не разбивайте ее вдребезги.

– Почему? – серьезно спросила я.

Он моргнул и немного растерянно ответил:

– Хотя бы потому, что это больно.

– Аргумент, – согласилась я и снова посмотрела вниз.

Невысокое ограждение, установленное на крыше еще до революции, местами сгнило, а местами просто исчезло в неизвестном направлении, как говаривала бабка Рая, закончило свои дни в пункте приема вторчермеда. А то, что осталось по периметру крыши со стороны походило на заплатки, непонятно кем и для чего поставленные. Уж точно не для безопасности. Но отсутствие ограждения совершенно меня не пугало и не мешало вдоволь любоваться видом.

Дворник закончил расчищать тропинку, ведущую к единственному подъезду, и теперь стоял, облокотившись на лопату и задрав голову вверх. Седой, как прозвали его наши жильцы, без сомнения видел меня. Дворник поднял руку в рабочей рукавице и помахал. Я помахала в ответ. Жильцам не привыкать, что я отираюсь то на крыше, то на чердаке.

– Так вы не собирались прыгать? – правильно истолковал обмен жестами незнакомец.

– Пока вы не появились, нет.

– Хм… Тогда прошу прощения, – тон незнакомца изменился, став очень похожим на тот, с которым разговаривают клерки различных госучреждений, нарочито вежливый, а на самом деле равнодушный, – за это недоразумение. И за то, что поставил нас обоих в неловкую ситуацию. – Я пожала плечами, поставил и поставил, невелика важность, я бывала в ситуациях и пострашнее. – Позвольте в качестве компенсации исполнить любое ваше желание?

Он поправил и так безупречно завязанный галстук и выжидательно посмотрел на меня. Да уж, столь затейливые глюки меня раньше не посещали.

– У вас есть желание?

– Воз и маленькая тележка, – ответила я, чувствуя, как замерзают кончики пальцев, перчатки остались на столике в прихожей. – Даже затрудняюсь с выбором.

– Так не пойдет, – строго сказал мужчина, – я исполняю только самые искренние людские желания, самые заветные. Как определитесь, позовите, – проинструктировал он и даже не поежился от налетевшего порыва ледяного ветра.

А вот я едва не сделала то, от чего предостерегал мужчина, едва не полетела головой вниз. Взмахнула руками, нога поехала по обледеневшему куску листового железа, которым была покрыта крыша. Я грохнулась коленями прямо на водосточный желоб. И по закону подлости именно в том месте, где в ограждении зияла дыра. Далекая земля качнулась перед глазами. Или это качалась я вместе желобом, в который вцепилась так, что свело пальцы. Я выдохнула и медленно отползла обратно. Снег полетел вниз, на только что расчищенную дворникам тропинку. Я подняла голову и замерла в нелепой позе. Незнакомца на крыше не было. Никого не было. Я аккуратно встала, чувствуя, как царапают кожу ладоней льдинки, а ветер треплет волосы. Крыша была полностью засыпана снегом, за исключением того места, где стояла я, и цепочки моих следов, ведущих от чердачного окна к ногам. Единственной цепочки. Других следов не было.

Наверное, это должно было меня напугать. Но такая ерунда давно уже меня не волновала, скорее расстраивала. Еще раз на всякий случай оглядев крышу, я вздохнула и медленно пошла к чердачному окну, через которое вылезала наружу бесчисленное число раз лет с семи. Летом, надо сказать, здесь куда приятнее. И не так холодно. Я с облегчением перелезла через подоконник и спрыгнула на пол чердака. Здесь было намного теплее, а главное не дул ветер. Я подышала на замерзшие ладони, поморщилась от боли в ссадине, хватание за металлический желоб не прошло бесследно, размотала шарф и расстегнула куртку.

Чердак давно превратился в склад вещей, которые и приспособить некуда и выкинуть жалко. Сломанные лыжи, плетеные корзины, детская пластиковая ванночка, велосипед без колес, два пыльных кресла, обивкой которых закусила моль, столик с потрескавшейся столешницей, коробки, покрытые вековой пылью, бабушкин сундук, и злые языки говаривали, что моей.

Я быстро прошла между изогнутым торшером и потертым чемоданом со сломанным замком, потянула на себя скрипучую дверь и стала спускаться по не менее скрипучей лестнице.

Наш дом был старым, почти как бабкин сундук. Я знала, как звучит каждая его ступенька и в каком углу живет, наигрывая свою монотонную колыбельную, сверчок. Я остановилась на площадке третьего этажа и посмотрела на дверь своей квартиры. Цифра шесть на бежевом дерманите совершенно не изменилась за те пятнадцать минут, что меня не было. Но на всякий случай я подергала за ручку. Один раз, второй, третий. Заперто. А как же иначе, если я сама запирала ее. Но лучше проверить.

Я замотала шарф обратно и стала спускаться на второй этаж. Эта лестница в отличие от той, что вела на чердак, была каменной, и звук моих шагов гулко отскакивал от выкрашенных в зеленый цвет стен. Одна ступенька, вторя, третья, четвертая… Я миновала площадку второго этажа и кивком поприветствовала поднимающегося мне навстречу мужчину в костюме. Этот в отличие от чердачного был настоящим. Во-первых, он как всегда не ответил на мое приветствие. Во-вторых, не пообещал исполнить любое мое желание. В-третьих, он был племянником профессора Томилина, которого навещал с регулярностью раз в месяц. В-четвертых…

Я спустилась на первый этаж.

– Видала? Рекетир снова пожаловал, – высказалась бабка Рая, топтавшаяся возле своей квартиры. – Что-то зачастил он в последнее время, две седмицы как был и вот снова явился. Небось, надеется, что профессор скоро лапти откинет.

В-четвертых, «рекетира» видела не только я, но и другие люди. И не только люди. Я улыбнулась выглянувшему из-за двери бабкиной квартиры рыжему коту. Правда улыбка несколько увяла, когда оттуда дохнуло таким крепким кошачьим духом, что хоть разливай его по склянкам и продавай как биологическое оружие. У Раисы Васильевны жило от семи до десяти представителей семейства кошачьих. Точное количество не знал никто, подозреваю даже сама бабка Рая, потому что они то сбегали, то возвращались.

– Помяни мое слово, Сонька, наплачется еще Сергей Ильич с этим раскольниковым, – Раиса нацепила на кончик носа очки.

– Тот вроде бабку топором хватил, – порадовала я соседку знанием школьной программы.

– Вот-вот, – удовлетворенно сказала соседка с первого этажа, – а где бабка, там и дедка. – Она сунула руку в карман халата. – Я зачем тебя ждала-то… Грамотку мне подпишешь?

– Что за грамотку? – без всякого интереса уточнила я, застегивая куртку.

Бабка Рая каждый месяц собирала подписи, то в управдом, желая перестелить крышу и отремонтировать ограждения, то в мэрию, требуя отставки этого самого мэра. Говорят, даже президенту писала, но текст послания засекретили. В основном бабка и говорит.

– Дык, чтобы нашу халабуду памятником архитектуры признали. Постройка начала прошлого века как-никак, дореволюционная.

Только у Раисы Васильевны в одном предложении могли звучать «халабуда» и «памятник архитектуры» и применительно к одному и тому же объекту.

– Давайте подпишу, когда вернусь, Раиса Васильевна, – попросила я и распахнула дверь на улицу.

– А ты куда на ночь глядя? – подозрительно спросила соседка.

– В магазин, – ответила я, хотя с «ночью» баба как явно погорячилась, всего лишь пятый час, еще только начало темнеть.

– Это правильно, – бубнила соседка в спину. – Сходи, хлебушка купи, маслица возьми, а то ведь худая, как грабли, прости господи. Кто ж замуж возьмет?

«Никто», – могла бы ответить я, ибо доподлинно знала, что такая напасть, как замужество, мне не грозит.

– Сонька, ты это… Лучше завтра заходи, я пирогов напеку, покушаешь и грамотки…

Дверь захлопнулась за моей спиной, обрывая Раисины рассуждения. Я вытащила из кармана шапку и натянула по самые брови. Красивее не стану, но хоть не замерзну. Я быстро пересекла двор, порылась в карманах и чертыхнулась, когда в очередной раз вспомнила, что забыла перчатки дома. Ветер швырнул в лицо мелкое крошево, я обернулась и посмотрела на дом, фасад которого был освещен единственным фонарем над единственным подъездом.

Права, Раиса, халабуда еще та. Дом был старым трехэтажным и каким-то узким, с мокрыми пятнами по розовой штукатурке. Под самой крышей, по которой я имела привычку гулять, над некоторыми окнами сохранилась лепнина. Смотрелась она, честно говоря, жалко. Когда-то давно в лучшие для дома времена это был флигель для прислуги помещиков Понизовкиных. Прислуги, судя по всему было немного, так как на каждом этаже было всего по две квартиры. Сам же особняк Понизовкиных сгинул в огне революции, а именно, был сожжен теми самыми слугами из флигеля. После чего во флигеле вместо квартир были устроены коммуналки и к деятельным слугам подселили несколько десятков голытьбы. Улучшения на лицо.

Я отвернулась от дома и зашагала к магазину. Всего пять минут и я на центральном проспекте. Рядом с нашей халобудой уже успели построить банк и салон красоты. А с другой стороны как раз на месте помещичьего особняка какой-то олигарх отгрохал себе неслабые хоромы и отгородился от улицы двухметровым забором. Не знаю, как толстосуму, а нам такое соседство нравилось. Олигарх никаких хлопот не доставлял, тихо сидел за своим забором и если и устраивал оргии, как убеждала всех Раиса, то нас на них не приглашал. И сколько бы я не пялилась на его дом, сидя на крыше, ничего крамольного кроме справляющего нужду в кустах садовника не углядела.

Я пересекла проспект и оказалась на залитой светом фонарей стоянке супермаркета и машинально бросила взгляд вправо. Из-за угла торгового центра выступал торец серого, так похожего на административное, здания. Ключевое слово «похожего», на самом деле это был главный корпус городской психиатрической больницы. Кому знать, как не мне. Мне там, поди, уже пропуски ставят.