Дома он сидел на кухне, и, понуро свесив голову, медленно чистил картофель в мундире.
– Ну, что, зарплату опять не дали? – начала жена, приправив голос, нотками легкого раздражения.
– Нет.
– Ну, и че ты сидишь?
– А что мне делать?
– Не знаю, иди вагоны разгружать, там, еще что-нибудь. Другие мужья как-то зарабатывают. У тебя семья, её надо кормить. Ты не забыл?
– Вагоны разгружать? Зачем тогда на завод ходить?
– А, я не знаю, зачем ты туда ходишь? И вообще, что бы я про твой дурацкий завод не слышала – перешла она на крик.
– Тише ты, соседи услышат.
– Услышат? А вот и хорошо. Пусть все слышат, как взрослый, здоровый мужик у жены на шее сидит. Я и в ателье и дома, всю ночь за машинкой, сил больше нет. А этот сидит себе спокойно ест и не давится, паразит, – осеклась она, села и заплакала. Алик остановил трапезу, медленно встал, вышел из кухни, через некоторое время хлопнула входная дверь в квартиру.
Он очень долго ходил по городу, пока совсем не стемнело. Стало очень прохладно. Алик вспомнил, что уходя, накинул свою болоневую курточку на рыбьем меху прямо на майку и удивился тому, что это его нисколько не волнует. Ну, холодно, ну и что, это уже не важно. Он долго смотрел вниз с высокого моста на темные воды ночной реки, в них отражались звезды, ярко светившие на небе, придавая этой ночи особую торжественность. Редкая машина проезжала через мост. Темнота внизу манила.
– Кораблика ждешь? – услышал он рядом с собой негромкий, мужской голос. От неожиданности он дернулся, сразу не нашелся, что ответить, настолько внезапно было это событие. Обернувшись, он увидел плотного мужчину лет сорока, в сером костюме и галстуке бабочке, венчавшем белую рубашку. Мужчина подошел поближе, от него пахло смесью алкоголя и туалетной воды. Они долго смотрели друг другу в глаза. В какой-то момент Алик опустил голову вниз.
– А я вот, из ресторана смылся, устал. Юбилей у меня, сорок лет. Братва напилась, парни они конечно хорошие, но двух слов связать не могут, пить с ними… Деревянные они какие-то. «За тебя Гарик, за тебя» – вот и все. Я понимаю, они конечно от души, да и когда им было культурно развиваться? Жизнь у них с детства нелёгкая. Кстати, Игорь – подал он собеседнику руку.
– Альберт – представился Алик во время рукопожатия.
– А, на морды эти барыжские, смотреть не могу – продолжил мужчина с брезгливостью в голосе – сальные рожи. Смотрят, улыбаются, а дай волю, задушат и не задумаются.
После некоторой паузы:
– Чё-то холодно – поежился Игорь. – Пошли в машину.
Алик замялся.
– Пошли, пошли Альберт, не бойся, не украду.
В машине было тепло и просторно.
– Ну, рассказывай…
– Как заморозился? – перебил его Алик и улыбнулся, вспомнив забавный эпизод из детства.
– В смысле?
– Да так, ничего.
– А-а.
– Что рассказывать? – ненадолго задумался он. – Мужику на жизнь жаловаться…
– Вот, что – вставил слово Игорь – я, когда из ресторана уехал, загадал, ну их к дьяволу всех. Первый, кого на пути встречу, с тем праздник и отмечу. О, стихи! Так что, человеку в день рождения отказывать нельзя. Сейчас поедем на одну квартирку, выпить, закусить там есть, там и поговорим. Ты как я вижу, никуда не торопишься.
– Нет.
– Вот и лады. Поехали Миша – отдал он распоряжение водителю. И они двинулись вперёд по пустынной дороге сквозь тишину ночи.
Таким образом, в жизнь Алика вошел криминал; собирали дань с предпринимателей, кутили в кабаках, делили город на зоны, стреляли друг в друга. Два раза Алик лечился от огнестрельных ранений. Слава богу, больших последствий для здоровья они не принесли. Судьба сделала очередной виток, и бытовые проблемы ушли на второй план. Большая трехкомнатная квартира, большой холодильник, заполненный дефицитными деликатесами через край, что еще нужно? Жена начала предъявлять другие претензии: то, что он редко бывает дома, рискует, говорила, чтобы завязывал с этим делом, потому что могут, или убить или посадить. Алик был правой рукой босса, был ему очень предан и не раз рисковал своей жизнью ради благополучия главного.
