Исповедь в жанре нуар. Часть 1. И свет покинул этот мир - страница 5

В этом деле не обошлось без предательства. Что-то было не так. Скажу больше, этого «не так» с лихвой хватило бы на целый Эверест.

Но партия была сыграна так искусно, что у меня не было ни единой ниточки, ни одной чёртовой зацепки. Да и желания ни на что не оставалось.

Мы были так опьянены успехами и целью, которая всё время маячила на горизонте, что даже не заметили, как облажались.

Я чудом выжил. Дело в итоге закрыли. За мои заслуги, за заслуги Кевина. И за отсутствием прямых улик.

Деньги, которые я якобы припрятал, не нашли. Большинство негодяев, которые показывали на меня пальцем, имели уголовные дела толще телефонного справочника.

Так что всё обернулось убийством по неосторожности. Я был пьян, когда на очередной явке прикончил своего напарника, приняв того за преступника. Шумиха поутихла.

Так вот оно и получается. Убийство по неосторожности. А правда? Она уже никого не интересовала.

ЛЕЙТЕНАНТ РИДУС

Это лучшее, что мы можем сделать, Аллен…

Один только лейтенант Ридус опекал меня, как отец родной. Замяли дело благодаря его сноровке и связям. Я не виню его за то, что он потом ни разу мне не позвонил. С глаз долой – из сердца вон.

ЛЕЙТЕНАНТ РИДУС

Я не верю, что ты мог застрелить своего лучшего друга! Не верю!

В гости меня теперь ждал только святой отец. Но тут уж мне не хотелось видеться. Простите. Отец Даниель жестоко ошибался.

Если бы Бог существовал, он бы ни за что не допустил такого. По-настоящему существовала только одна размалёванная шлюха-удача. И теперь она брала по двойному тарифу. Мне такое не по карману.

Конечно же, я ничего не написал Раде про Кевина. Ничего про бывшую жену. И о священнике я тоже умолчал.

Я не писал о том, что могло вернуть меня в прошлое. Ничего, что могло тяжким бременем лечь на её изящные тонкие плечи.

Пусть лучше серый пепел в мусорной корзине хранит эту боль. Пусть ветер гонит прочь эти воспоминания.

Мы просто «говорили». Обменивались письмами. И хотя сквозь мои сообщения не проникал никакой свет, я всё-таки чувствовал себя живым. Для мертвеца это большое достижение.

Запах жасмина и мнимое присутствие Рады во мне что-то исправили. Нежданно зажёгся ночник, который осветил все углы в голове.

Призраки на какое-то время затаились в гнусном оцепенении. В предательском ожидании, пока что-нибудь… или кто-нибудь не погасит этот тусклый свет.

В ту ночь я уснул. Трезвым. Впервые за долгое время.

Обычно, когда я пытался геройствовать и не напивался, меня всегда навещал Кевин. Порой я видел жену с мёртвым младенцем на руках, как Мадонну на картине Рафаэля. Нередко меня порицал священник в кожаном пиджаке, упирая мне в грудь чёрный глаз револьвера.

Сны могли перетекать один в другой, как поставленный на повтор фильм в дешёвом кинотеатре. Вместо попкорна извечно кислое послевкусие ночного кошмара.

Проснулся я, не чувствуя головной боли. Липкий пот не сковывал движений. Свет, запутавшийся в занавесках, непривычно радовал и не резал глаза, как бывало раньше.

Долго вспоминал это слово. Думал, что уже позабыл его… Это слово было «облегчение».

Посмотрел на бутылку, к которой не притронулся. Та выставляла себя напоказ, как распутная девка, упивающаяся своей красотой.

Я отвернулся, чтобы избежать искушения. Привычки ведь никуда не деваются? Они сильнее новых идей.

В такие моменты в голову могут лезть самые дурацкие вопросы. Кто живёт дольше? Тот, кто в течение нескольких лет купался в мягких волнах Морфея, употребляя героин или опиум? Или тот, кто давился варёной картошкой и обезжиренным молоком?