Борисов был из тех адвокатов, кто выбрал профессию не ради денег, а из чувства справедливости. На лацкане его пиджака виднелся едва заметный значок – орден Мужества, полученный в Чечне, где он служил военным юристом.
Адвокат заметил заинтересованный взгляд Михаила. – Там я понял, что грань между виной и невиновностью часто тоньше лезвия бритвы. И что каждый заслуживает защиты, даже если весь мир против него.
Его седые виски и глубокие морщины вокруг глаз выдавали человека, который видел слишком много человеческих трагедий. Но в отличие от многих коллег, это не сделало его циничным – наоборот, научило ценить каждую спасенную судьбу.
– Михаил Петрович, – сказал он, пожимая руку, – нам предстоит трудная работа. Норвежские коллеги не шутят. Завтра утром вылетаем в Тромсё.
Дорога в аэропорт проходила в молчании. Москва за окном казалась нереальной – будто кто-то взял привычный мир и слегка сдвинул все детали, сделав город чужим. Михаил смотрел на знакомые улицы и понимал, что, возможно, видит их в последний раз как свободный человек.
Самолет поднялся в серое небо, и внизу остались огни столицы, его квартира на Новослободской, университет, где он читал лекции, вся прежняя жизнь. Теперь впереди была Норвегия – страна, где он должен был найти любовь, а нашёл смерть друзей – и обвинения, которые грозили разрушить его жизнь.
Борисов развернул папку с документами.
– Давайте обсудим стратегию защиты. У нас есть несколько версий, – начал он. – Первая: амнезия как результат психологической травмы от увиденного. Вы стали свидетелем убийств, потеряли сознание, а ваша психика заблокировала воспоминания.
– А физические улики? Кровь, ДНК под ногтями?
– Вы пытались помочь, спасти их. Отсюда контакт с телами и биологическими следами. В состоянии шока человек может совершать неосознанные действия.
Михаил кивнул, но внутри все сжималось. Версия звучала разумно, но он сам не верил в нее до конца. Слишком много было странностей в рассказе норвежской полиции.
– Вторая версия, – продолжал Борисов, понизив голос, – самозащита. Если действительно произошла драка, если кто-то из вашей группы сошел с ума, употребил наркотики или алкоголь, напал на остальных… Вы могли защищаться.
– Вы думаете, один из моих друзей…?
– Я думаю обо всех возможностях. В криминалистике самая простая версия редко оказывается верной.
Самолет начал снижение над заснеженными просторами Норвегии. Михаил прижался лицом к иллюминатору, всматриваясь в ландшафт внизу. Где-то там, среди этих гор и лесов, произошло что-то страшное, что перевернуло его жизнь. И он даже не помнил этого.
В аэропорту Тромсё их встретили инспектор Эриксен и констебль Хансен. Никаких наручников, но Михаил ясно понимал – он под конвоем. Эриксен был вежлив, почти дружелюбен, но глаза оставались холодными.
– Добро пожаловать в Норвегию, мистер Гросс. Надеюсь, перелет прошел нормально?
– Спасибо, да.
– Отлично. Мы разместили вас в гостинице в Варде. Это маленький городок недалеко от места происшествия. Вам нужно будет отмечаться в местном отделении полиции каждый день в десять утра. Строго в десять, не позже.
– Понятно. А когда начнутся допросы?
– Завтра после полудня. Сегодня отдыхайте, привыкайте к местности. Возможно, знакомые места помогут восстановить память.
Дорога до Варде заняла два часа. Михаил смотрел в окно на суровые пейзажи северной Норвегии: голые скалы, покрытые снегом, редкие сосны, цепляющиеся за каменистые склоны, замерзшие озера, отражающие свинцовое небо. Красота была дикой, первобытной, и в ней чувствовалось что-то древнее, что напоминало о временах, когда здесь правили другие боги.
