Коул взглянула в сторону надзирателя:
– Увести. Полный обыск.
– Что? – вскинулась Табита. – Что еще за «полный обыск»? Чего искать-то?
Но начальница уже перебирала бумаги на своем столе, а Мэри Гай вдвоем с жилистой надзирательницей схватили Табиту под руки и выволокли вон из кабинета. В приемной Табита увидела своих недавних обидчиц. Рядом с каждой стоял охранник.
Табиту отвели в совершенно пустое помещение с голыми стенами и окошком под самым потолком. Сквозь стекло был виден лишь клок серого неба.
– Вы же понимаете, что это идиотизм?! – вскликнула Табита, задыхаясь от гнева.
– Ждите, – сказала Мэри Гай.
– Чего ждать-то?
Ей никто не ответил. Прошло несколько мучительных минут, затем дверь отворилась, и в комнату зашли еще две надзирательницы. На них была та же униформа, но сами они выглядели сильно моложе двух первых. Ну, почти что школьницы. Девушки стали у стены, и Мэри Гай сказала:
– Смотрите, как это делается.
Она повернулась к Табите и приказала:
– Снять всю одежду и сложить в кучу!
– Какого хрена? – не выдержала Табита. – Я всего лишь вышла из своей камеры! У вас нет права на обыск!
– Не хотите сами по-хорошему, так это сделаем мы, по-плохому. И я уверяю, что вам это не понравится.
– Но я не осужденная, а подследственная! Вы не можете меня обыскивать.
– Мы все равно сделаем это, что бы вы тут ни говорили. Если будет нужно, я приглашу сюда еще надзирателей, и не только женщин.
Табита постаралась не думать о происходящем. Она стянула с себя свитер вместе с футболкой. Бюстгальтера у нее не было. Затем сняла туфли и спустила штаны.
– Всё! – прикрикнула на нее жилистая надзирательница.
Табита стянула трусы, которые тоже полетели в кучу.
– Я сказала, всё!
Табита посмотрела вниз:
– Что, и носки? Да подавитесь!
Она покачнулась на левой ноге и сняла правый носок. Затем левый. Бросила их на пол.
– Вам следует чаще подбриваться, – заметила Мэри Гай.
Позади Табиты послышалось хихиканье.
– Да пошли вы…
– Я запомню ваши слова.
Мэри Гай подошла почти вплотную, а потом стала за спину.
– Сесть на корточки!
– Я понимаю, зачем вам это, – сказала Табита. – Ни черта вы не будете искать. Просто хотите меня унизить в качестве наказания.
– Сесть!
– Нет.
– Неделю карцера захотели?
Табита подумала о своем свидании. О последующих свиданиях с людьми, в которых она отчаянно нуждалась.
Она присела.
– Ниже!
Табита с усилием опустилась еще ниже. Дико болела спина.
– Вот так и сидите.
Табита ощущала, как надзирательница стоит позади нее, и сказала:
– Вы не имеете права прикасаться ко мне.
– А я и не собираюсь вас трогать.
Послышался щелчок. Табита глянула вниз и увидела небольшое зеркальце, которое другая надзирательница просунула у нее между ног.
– Так мы проверяем, не прячет ли заключенная что-нибудь у себя внутри, – пояснила надзирательница. – Я хочу, чтобы вы подошли по одной и посмотрели сами.
Девушки так и сделали. Одна из них, присев напротив Табиты, глянула в зеркало, а потом улыбнулась. Это была почти ухмылка. Табита представила себе, как вечером девушка идет домой, как сидит с семьей за рождественским столом. И еле сдержалась, чтобы не заорать во все горло.
Час, а быть может, два или три спустя Табита лежала на своей койке спиной к двери. Услышав посторонний звук, она обернулась. В камеру вошли давешние девицы – бритая и татуированная. Бритая прикрыла дверь и стала подле. Татуированная шагнула вперед.
