Голос Пьоцци звучал спокойно и негромко, словно речь шла о совершенно заурядном происшествии.
– Его тело, завернутое в полиэтиленовую пленку, нашел Эндрю Кейн под навесом около вашего черного хода. В тот момент вы находились у себя дома. При этом машина Риза оказалась припаркованной позади вашего дома так, что ее не было видно с дороги. Риза несколько раз ударили ножом, однако смерть наступила в результате повреждения сонной артерии, – подняла глаза Пьоцци. – Это ранение в шею. Кровь была повсюду – на вас и на диване, где вы сидели.
– Но это уже было после его смерти, – произнесла Табита.
Пьоцци постучала по клавиатуре своего ноутбука:
– Полиция опросила всех жителей деревни, кто…
– Постойте.
– Да.
– Всех они опросить не могли – кто-то был раньше, кто-то позже.
– Опрос шел не один день.
– Что вы хотите сказать?
– Да вы что, не помните? Ветром повалило гнилой каштан, и дорога в деревню оказалась перекрыта. Чтобы расчистить путь, потребовалось достаточно времени.
– Я не знала об этом.
– Но, Табита, вы же были дома весь день! Как же вы не знали?
– Я не знала об этом, – повторила Табита.
Она чувствовала, как утекают последние обрывки воспоминаний, словно вода сквозь пальцы.
– Я не могу сказать, знала я или нет…
– Полиция составила список всех лиц, кто находился в Окхэме двадцать первого декабря. Кроме того, у нее имеются ваши же показания, в соответствии с которыми вы находились дома бо́льшую часть дня. Также есть еще показания свидетелей, но я пока еще не успела с ними ознакомиться. То есть у нас только полицейский отчет. Остальное у меня будет позже, но задолго до первого заседания.
– До суда, что ли?
– Нет. Седьмого февраля вам будет предъявлено официальное обвинение. А вы сможете выразить свою позицию – ну, считаете себя виновной или нет.
– А есть шансы, что судья признает ошибку и меня отпустят?
Мора Пьоцци невесело улыбнулась.
– Давайте не будем забегать вперед. Я хочу узнать, что вы делали двадцать первого декабря. Подумайте, не торопитесь.
Табита кивнула. Она зажмурилась, потом снова открыла глаза. Что она могла вспомнить? Это все равно что смотреть сквозь метель, сквозь ночной полумрак, когда не понимаешь, где верх, а где низ, и земля уходит из-под ног.
– В тот день я проснулась довольно рано, – начала она. – Впрочем, встала я не сразу. Было очень холодно, и погода дрянная. Сначала снег, потом все раскисло, и сильный ветер еще… Я стала готовить завтрак, но поняла, что закончилось молоко. Накинула куртку прямо на пижаму и пошла в магазин. Кажется, еще газету купила.
– Сколько времени было?
– Не могу сказать. Я не смотрела на часы. А потом я вернулась домой.
– Больше вы из дома не выходили?
– Я плавала. Я всегда плаваю.
– Что?!
– Что «что»?
– Где находится ближайший к вашему дому плавательный бассейн? Вспомните, что после десяти утра в тот день по дороге нельзя было проехать. Так что вы должны были выехать и вернуться до этого времени.
В голосе адвоката зазвучали предостерегающие нотки.
– Я купалась в море.
Мора Пьоцци вскинула брови.
– То есть вы утверждаете, что купались в море в самый разгар зимы, да еще в непогоду?
– Я плаваю каждый день, – ответила Табита. – Это правило. Мое собственное правило. И я никогда его не нарушаю.
– Да уж. Но хотя бы гидрокостюм у вас есть?
– Нет. Мне нравится холодная вода. Это почти больно.
Табита заметила, что Мора поджала губы, словно она сказала ей что-то нехорошее.
