История и фэнтези. По следам героев «Игры Престолов» - страница 45

Такое же базовое рыцарское образование дали Джейме Ланнистеру, Гарлану и Лорасу Тиреллам; все умеют читать, писать, Джейме и Лорас блестяще владеют оружием. Непонятно одно, кто научил Джейме Ланнистера писать левой рукой: когда ему отрубили правую, он заполнял «Белую книгу» левой; при этом, исходя из текста романа, у него не было времени долго тренироваться. Судя по сюжету, до этого он писал правой всегда. Интересно было бы посмотреть на записи Джейме левой рукой в «Белой книге». Похоже Мартин имеет слабое представление не только о средних веках, но и методах вырабатывания навыков, например, письма. Как результат пребывания в Браавосе, Арья окажется наиболее образованной из женских персонажей Мартина, в позднесредневековом и современном понимании этого слова: к концу пятой книги она изрядно попутешествовала по миру, изучила иностранные языки, приобрела навыки и умения в области химии и медицины, правда, как и Оберин, весьма специфические.

Глядя на образовательный уровень героев Дж. Мартина можно сказать, что писатель свято уверовал в идею «тёмного» средневековья и перенёс её на страницы своих романов, совершенно забыв, что благородное сословие тем и отличалось от простолюдинов, что в образовательном отношении следовало совершенно другой линии. Начиная с XIII века традиции куртуазной провансальской культуры стали неотъемлемой частью корпоративной дворянской культуры. По словам Ф. Энгельса, «южнофранцузская – vulgo провансальская – нация… стояла во главе европейского развития. Она первая из всех наций нового времени выработала литературный язык. Её поэзия служила тогда недостижимым образцом для всех романских народов, да и для немцев и англичан. В создании феодального рыцарства она соперничала с кастильцами, французами-северянами и английскими норманнами…».[122] Довольно показательно, что К. Ларрингтон, восхищающаяся книгами Мартина, следует его странным идеям о роли церкви в общественном сознании. Если Мартин говорит в интервью, что церковь разделила общество «на рыцарей и тех, кого эти рыцари должны защищать», то, согласно К. Ларрингтон, представители церкви последовательно создали куртуазный идеал, чтобы предотвратить стычки между отдельными рыцарями.[123] Во-первых, вовсе не доказано, что авторы первых рыцарских романов «Песнь о Роланде» (автор неизвестен) и «Эрик и Энида» (Кретьен де Труа) были клириками. В отношении «Песни о Роланде» неизвестна даже точная датировка первой публикации, которая колеблется между 1060 и 1090 (последняя дата принята Ларрингтон,[124]но каким же образом её тогда исполняли перед битвой при Гастингсе в 1066 году?). Во-вторых, известно, что роман о сэре Ланселоте «Рыцарь в тележке» был написан Кретьеном де Труа по заказу Марии Шампанской, дочери французского короля Людовика VII и английской королевы Элеоноры Аквитанской (английской королевой она стала после того как первый муж аннулировал их брак). А именно к Кретьену де Труа К. Ларрингтон возводит возникновение куртуазного идеала. Не очень понятно, как литературовед может быть настолько уверена, какие влияния оказывались на поэта при дворах знати, где он служил. Провансальская литература положила основу традиции рыцарских романов. Наиболее состоятельная верхушка аристократии обучала своих детей на провансальский манер соответствующим наукам для того, чтобы они могли занять подобающее их рождению и состоянию положение в европейском знатном обществе. Проблема Мартина в том, что он не делает различий внутри самого дворянского сословия, похоже, он не понимает, что дети короля, дети Эддарда Старка, сын Джона Аррена должны были обучаться принципиально по-другому по сравнению с детьми мелкопоместных дворян, владеющих одним замком.