– Что в письме? – это Сатана.
Он сидит поодаль ото всех, возится с какой-то книгой, нашёл, говорит, прямо тут, среди трупов. Врёт, конечно.
– Не поверите: не удалось узнать. – честно признался я.
– В смысле не удалось? – Сатана даже привстал.
– В прямом. – пожал я плечами. – У орка была винтовка. Она её на меня наставила, стоило мне попросить письмо глянуть.
– Проповедник, что ты такое с Миром сотворил, если Командующего дети начали гонять? – не смолчал Сатана.
Взглянул на Проповедника. Тот едва заметно качнул головой и улыбнулся: всем и так понятно, что ничего интересного в том письме нет, а шутки Сатаны никогда не были изящны, как, впрочем, и мои, или его.
– Дети – это хорошо. – улыбается каким-то своим мыслям Семипечатник, подбрасывая в воздух небольшой нож. – Дети – это очень символично.
Сатана демонстративно повернулся к нам спиной, всем своим видом давая понять, что книга интересует его куда больше, чем наша болтовня.
Повернуться-то повернулся, только куда он денется? В одной лодке мы.
Сатана.
Всё, навоевался я.
Хватит.
Хватит.
Пусть говорят себе, обсуждают что хотят, а с меня хватит.
Хватит.
Сяду себе спокойно, почитаю.
Я ведь так долго этого ждал. Просто сидеть. Просто читать. Просто умереть.
С умереть теперь, правда, не очень получится.
А всё этот Проповедник.
Нет больше Изначального мира и мира Легенды, есть теперь единый мир… или общий?.. или может великий?..
Да какая, в сущности, разница. Пусть как хотят, так и называют. Дело-то не в названии. Дело в том, что после победы мы должны были остаться в этом мире, Изначальном.
Я бы просто сидел, читал книгу, наблюдая за судьбами тех, кого я спас, кого спас для меня Семипечатник. Иногда бы брал в руку перо и подправлял то тут, то там. Сидел бы, старел, наблюдая за Миром, который спас.
И умер бы однажды, счастливым, когда понял, что нет уже нужды в том, чтобы брать в перо и править Легенду.
Теперь вот непонятно, что получается.
А всё этот Проповедник.
И Человек ещё этот в придачу.
Это ж надо было до такого додуматься: Бога голыми руками убить пытался.
– И убил ведь. – вынужден я признать.
Да, это печать Семипечатника убила и Бога Сотворённого, и Человека.
Да, всё именно так и было.
Только Бог всё равно бы умер. Не тогда, от Печати. Позже. Через год. Через десять. Через сто. Через тысячу. Но умер бы, ведь Человек отдал ему то единственное, что имел – свою Смерть.
Хотя, сдаётся мне, не было бы ни года, ни тем более десяти. Человек забил бы Бога Сотворённого прямо там.
Но Семипечатника не в чём винить. На его месте я бы поступил так же. Тогда надо было бить наверняка. Бить, как только появилась такая возможность, ведь следующей уже могло и не быть. И он ударил. Ударил бы и я. Ударил бы любой из нас.
И нормально бы всё было.
А всё этот Проповедник.
Конечно, понимаю я, что не сплети он оба мира в один, не достали бы мы Бога Сотворённого. Не помог бы тут и Человек, не дотянулся бы – вот и всё.
Понимаю я всё, только всё равно… всё равно обидно.
Это ж я должен был победить Бога. Я ж был его противоположностью. Я.
Я бы победил, а потом спокойно сидел и книгу читал.
А так… Проповедник миры соединил, Командующий дорогу к Бога Сотворённому расчистил, Человек нанёс удар, а Семипечатник довершил дело. Один я в стороне остался.
Вроде бы и что из того?
Сиди себе, книгу читай, как и хотел.
Кто тебе мешает?
А мешает тебе то, что ты-то знаешь, что не заслужил этого. Ни жизни, ни книги.
