История освободительной войны в Греции. Том 1 - страница 3

Когда турецкие паши попытались уничтожить корпус арматоле, многие из капитанов и их отрядов, изгнанные из своих арматоле, ушли в горы и перешли к клефтийской жизни, а другие поддерживали себя в своих округах основной силой. Названия «клефты» и «арматолы», подразумевающие вражду с турками, теперь смешивались; в некоторых частях, например в Итолии, слово «арматол» означало и то, и другое состояние жизни; в Фессалии, где, возможно, термин «клефты» был более привычным, он использовался по преимуществу. Однако между ними проводилось различие; арматол, действовавший для сохранения мира в своем округе, назывался прирученным клефтом (κλέφτης ἥμερος); независимый разбойник, настоящий клефт или арматол, поднявший бунт, – диким клефтом (κλέφτης ἄγριος).

Способ перехода из арматолического в клефтическое состояние был таков. Если капитану становилось известно о заговоре против него паши или дервенджи-баши, которому он не считал себя в силах противостоять, он немедленно удалялся в соседние горы, и его корпус арматолов не терял времени, чтобы последовать за ним. Он сразу же направил свои мысли на увеличение отряда, и если его характер отличался храбростью и поведением, то многие жертвы угнетения обращались к нему, надеясь под его руководством отомстить своим тиранам. Таким образом, вождь клефтов иногда оказывался во главе двух-трех сотен, а то и большего числа паликаров; но в целом эти отряды, поскольку удержать большое число людей вместе было нелегко, редко превышали сотню, а зачастую не превышали и пятидесяти человек. Они свободно кочевали по горам, но обычно у них было что-то вроде постоянной стоянки, называемой лимери, в окрестностях района, из которого они были изгнаны.

Единственным средством существования, которое имели арматолы, превратившись в клефтов, был грабеж. Однако они не были безразборными грабителями; стада пашей и турецких беев и ага, которые паслись в горах, часто захватывались ими; они спускались и грабили деревни и земли ага и беев, унося все, что могло им пригодиться, и сжигая то, что оставалось; самих беев и ага нередко захватывали и увозили в горы, где их держали до тех пор, пока за них не платили выкуп, который они назначали. Но единственными греками, которых они грабили без крайней необходимости, были калойеры или монахи, к которым они питали особую неприязнь и которые, в свою очередь, никогда не отказывались дать любую информацию, которая могла бы позволить туркам застать их врасплох. Когда они грабили других греков, то оправдывали себя тем, что заслужили это, так как были крестьянами и слугами турок.

Иногда, когда они считали себя достаточно сильными, они нападали на деревни и даже города. В таких случаях они действовали следующим образом. Сначала они посылали в то место, на которое планировали напасть, приказ о предоставлении определенной суммы денег или товаров, провизии и т. д. в определенное время и в определенном месте, иначе оно будет сожжено. Поскольку турки наказывали за выполнение этих клеветнических требований, те, кому они были адресованы, редко подчинялись первой повестке; затем приходила вторая, третья, содержащая угрозы более страшные, чем первая. Когда приходила повестка, четыре угла которой были сожжены, медлить было уже нельзя, и требование сразу же выполнялось. Подобные повестки время от времени посылались богатым турецким владельцам, правительственным чиновникам и даже греческим епископам, которых клефты, будучи богатыми и скупыми, считали честной добычей, хотя и не питали к ним антипатии, как это было в случае с монахами.