– Собственно, этот человек и увез меня от потенциальной расправы. Приходится платить чашкой какао.
– Джереми Чар, – тут же протянул руку мой, похоже, новый приятель. Надо бы запомнить (для истории как минимум). Или даже нескольких историй, все же, их обычно примерно столько же, сколько слушателей, кто бы что ни говорил.
– Рад, рад, вы юноша избавили меня от множества хлопот. Но, раз чашка какао вам уже обещана, тогда с меня печенье. Борт Варген, рад знакомству. Сью, ты уже готовишь? Сделай и мне тоже.
А так впервые прозвучало мое имя. На самом деле, это даже забавно. Два человека могут делать вместе кучу всяких вещей, но не иметь ни малейшего понятия, что там у кого написано в паспорте. Хотя, так даже интереснее.
Потом мы почти полчаса пили какао, и отец умудрился выведать из Джереми кучу информации: оказывается, он учится в том же университете, что и я, что не удивительно, городок явно не мог похвастаться большим количеством приличных учебных заведений. Его семья держит большую закусочную недалеко от мастерских, где подают острые бургеры в сочетании с музыкой, исполняемой маленькими небольшими бандами. В их семье двое детей, брат мечтает накопить много денег, чтобы купить дом побольше, а сам Джереми о приличной гитаре. А больше он ничего особо о себе не рассказал.
Услышанного для отца оказалось достаточно. Чтоб вы понимали, он у меня страстный музыкант. Не человек – оркестр. Освоил орган, битбокс, бубен и контрабас. А гитар дома в районе десяти штук. Было бы больше, если б не переезд. В доме на побережье осталось штук пятьдесят. И домашняя подпольная студия звукозаписи. Вот так они и проговорили, а потом пошли в гостиную упражняться. Я сначала думала спрятаться, как обычно, но потом не выдержала, выбралась посмотреть. Что сказать, получалось у них отлично. Вот тут-то отец и умудрился брякнуть:
– Мы со Сью часто развлекаемся игрой на всяком. Только она еще и поет, не рассказывала? Играть пока не очень выходит, да, но поет отлично. И песни пишет, уже целую кучу создала.
Вообще, тут он не прав. Играла я вполне сносно, особенно простые вещи. Да, на гитаре и пианино, а не на ста восьмидесяти двух инструментах. Однако, в глазах Джереми тут же возник охотничий азарт.
На следующий день мы встретились после занятий на стоянке велосипедов, чтобы пройтись пешком. Дже прожужжал мне все уши гениальным планом, родившимся ночью:
– Мы будем выступать вдвоем. Начнем с бара отца, он нас точно пустит, это я беру на себя. Попробуем каверы, а там наши песни прорепетируем. А как закончим универ, махнем по всей стране. Только представь, ты и я, летим на моем мустанге по степям, выступаем в каждом маленьком городке. О нас будет говорить все! Так и до Холмов Митавры доберемся.
– Ну прямо нас там заждались. Ты не видел ни одной строчки, написанной мной, я не была в баре. Тебе не кажется, что ты, ну, слишком спешишь что ли?
Конечно, он так и остановился посреди тротуара. Хорошо, что здесь велодорожки идут отдельно, в моем родном городе его бы сразу сбили.
– Да мы катастрофически опаздываем! Это же такая хорошая идея, что надо бежать, чтобы вообще что-то успеть, да хотя бы оставаться на месте.
Подметив цитату, я поняла, что книги мы читали в детстве одинаковые. Не человек, а сплошное совпадение. Так что не удивительно, что я не смогла устоять. И уже через пятнадцать минут мы ели самые вкусные острые бургеры в мире. Я все еще думаю, что это лучшая еда на свете. Потом мы осматривали сцену. Тогда я в этом не понимала вообще ничего, абсолютно, поэтому мне понравилось. Понравилось, что была гитара с блестками, легкая, как перышко. И высокий табурет рядом с микрофоном. И даже куча проводов вокруг. Хотя, Джереми почти сразу инструмент меня ее отобрал. Сказал, что девчонка с гитарой смотрится странно (особенно с блестками. Блестки вообще – фу). И вообще, он играет, я пою. Нечего тут.
