– Давно бы так, – немного тише отозвался Борис Олегович.
Он направился в спальню, чтобы поменять деловой костюм на джинсы и майку. По дороге глава семейства заглянул в комнату сына. Тот, сидя на кровати, уткнулся в учебник.
– Занимаешься? – спросил отец.
Мальчик кивнул.
– И это правильно, – улыбнулся Борис Олегович. – Тебе всего два года до поступления в институт осталось.
– Знаю, папа, – отвечал мальчик.
– Я, помню, как раз в твоем возрасте взялся за ум, – продолжал глава семейства Беляевых.
– У вас же вроде в девятом классе экзаменов не было, – удивился сын.
– Зато в восьмом были. И в десятом, – ответил отец. – И я очень серьезно…
Тут он в смущении умолк. Не делиться же с сыном воспоминаниями, как он, Беляев-старший, половину экзаменов на аттестат зрелости сдал при помощи очень качественных шпаргалок, которыми щедро снабжали класс два первых ученика.
– Папа, ты что-то хотел мне сказать? – не сводил глаз с отца Олег.
– Я хочу сказать, что хорошо подготовился к поступлению в университет, – на сей раз был вполне искренен Борис Олегович. – И все экзамены сдал на пятерки. Чего и тебе, Олежка, желаю. А сейчас я переоденусь, и будем ужинать.
Развязывая на ходу галстук, Борис Олегович деловито направился в спальню. Олег облегченно вздохнул. Кажется, гроза миновала. Дело в том, что когда Беляев-старший бывал в таком настроении, его любимой темой становилась детективная деятельность Компании с Большой Спасской. Стоило Борису Олеговичу об этом вспомнить, как он принимался метать громы и молнии. В общем-то, его можно было понять. Последние расследования оказались довольно опасными. Ясное дело, родители волновались. И каждый раз брали с детей честное слово, что больше они в подобные авантюры пускаться не станут. Но проходило время, и все начиналось вновь.
– Боря, Олежка! Ужинать! – прервала размышления мальчика Нина Ивановна.
Олег выбежал из комнаты. В это время из родительской спальни раздался душераздирающий вопль. Затем разом все стихло.
– Папа! – кинулся в спальню мальчик.
– Боренька! – запыхавшись, вбежала в комнату Нина Ивановна.
Беляев-старший застыл как изваяние посредине комнаты. На нем были только трусы и носки. Держа в левой руке несколько долларовых купюр, Борис Олегович смотрел на них с таким видом, будто бы видел доллары впервые.
– Боренька, не молчи! Ответь что-нибудь! – с мольбою взирала на мужа Нина Ивановна.
– Папа, тебе что, плохо? – спросил Олег.
Лицо Беляева-старшего вдруг сделалось пунцово-красным. Однако он по-прежнему не произносил ни слова. И продолжал с интересом разглядывать доллары.
– Вызывай, Олег, «Скорую»! – закричала Нина Ивановна. – У отца, по-моему, гипертонический криз.
Мальчик кинулся к телефону, но дойти не успел. Его остановило громоподобное восклицание папы:
– К черту «Скорую помощь»!
Олег вернулся в спальню.
– Нина! – протянул жене деньги Борис Олегович. – Это что, пятьсот долларов?
– Боренька, ты бы полежал, – ответила Нина Ивановна.
– Тебя о чем спрашивают? Отвечай, сколько тут долларов? – взревел муж.
Жена взяла у него из рук деньги.
– Тут, Боренька, только пять долларов, – пересчитала купюры мама Олега. – Пять однодолларовых бумажек.
– Значит, со зрением у меня, по крайней мере, все в порядке, – с некоторой даже радостью отметил глава семейства Беляевых. – И с головой вроде тоже. Я уж было решил, что схожу с ума.
– Почему? – хором осведомились жена и сын.
