(Резко становлюсь серьёзным.)
Но это не я. Это клоун, которым я стал, чтобы вы полюбили меня. А настоящий я – где-то там, в подсознании, плачет и перечитывает негативные отзывы на Reddit.
Алкогольная аудитория vs. трезвая
Бар – это лаборатория, где я тестирую, как этанол разрушает критическое мышление.
Сказал трезвым: «Смерть – это метафора!» – они замерли, как кролики перед удавом.
Тем же вечером, в пабе: «Смерть – это… э… пиво!» – и они орут, бьют кулаком по столу и кричат: «ДА, БЛЯТЬ, ЭТО ПИВО!!!»
(Делаю паузу. Пью воду, причмокиваю.)
Вывод: если хотите аплодисментов – говорите глупости. Если хотите смысла
– станьте философом. Но философам не платят за то, чтобы их игнорировали.
Токсичность зрителей
Хеклеры – это люди, которые пришли не смеяться, а доказать, что их мама зря назвала их «особенными».
(Изображаю хеклера-надрыв.)
«Эй, комик! Ты вообще смешной?!»
(Медленно подхожу к краю сцены, сажусь на корточки, смотрю в глаза невидимому обидчику.)
«Смешной? Нет. Я – зеркало. И если вам не нравится ваше отражение, это не моя вина. Хотя… (делаю паузу) …возможно, вам стоит сменить ракурс. Или психотерапевта».
(Встаю, отряхиваюсь.)
А потом они кричат: «Сам иди к психотерапевту!» (Раскрываю руки, как проповедник.)
Дорогой враг, я уже там. Мой терапевт – это вы. И сеанс стоит £20 с человека. С вас – бесплатно. Вы welcome.
(Ухожу, потом возвращаюсь, держа в руках воображаемый метроном.) Кстати, если вам не понравилось – это был интерактив. Если понравилось – вы часть системы. Если вы вообще не поняли – поздравляю, вы свободны.
Как та кура-курица.
Как я стал винтиком в машине, которая перемалывает смешное в пыль
(Выхожу на сцену, останавливаюсь у микрофона, смотрю на часы, потом на зал, как будто жду, что кто-то объяснит мне, зачем я здесь. Пауза. Настолько долгая, что кто-то в третьем ряду начинает проверять, не умер ли я.)
1. Ограниченное число рабочих площадок
Знаете, как отличить комика от бездомного в Питере? Бездомный хотя бы может занять скамейку.
Мы все стоим в очереди за пятью минутами на сцене, как совковые бабушки за туалетной бумагой. Только вместо бумаги – шанс сказать: «Привет, я тоже ненавижу свою жизнь!»
(Делаю паузу, достаю из кармана листок, преувеличенно изучаю его.)
О, смотрите! Это расписание клуба. Видите? С 8 до 9 – «Начинающие». С 9 до 10 – «Отчаявшиеся». С 10 до утра – «Те, кто уже мёртв внутри, но ещё дышит».
Новички забирают эфирное время
Новички в стендапе – это как дети в ресторане: все мило улыбаются, пока они не начинают орать про анальные свечи.
(Изображаю новичка с микрофоном, дрожащим голосом.)
«Эм… Привет… Я тут подумал… А что если… котики?.. Нет? Ладно… Тогда про мою девушку… точнее, про то, что её нет!»
(Резко бросаю микрофон на пол. Пауза. Поднимаю, глажу его, как испуганного щенка.)
И знаете, что самое ужасное? Через год этот человек будет умнее меня. Потому что я всё ещё здесь.
Зависимость от ведущего шоу
Ведущий шоу – это как проводник в джунглях. Только вместо мачете у него
– шутки про Tinder, а вместо компасa – бутылка дешёвого виски.
(Изображаю ведущего, который уставился в телефон.)
«Э… Привет, я Джейк… Эм… Вы знаете, как трудно быть геем в провинции? Нет? Ну… я тоже. Ладно, вот ваш комик… или как его там».
(Поворачиваюсь к воображаемому Джейку, шепчу.)
Спасибо, Джейк. Теперь я чувствую себя как Шекспир после того, как его представили: «Эээ… это Билл! Он пишет… ну, тексты!»
