– Не позавидую я тем, кто вздумает атаковать замок, – поделилась впечатлениями, продолжая с любопытством рассматривать стены, бойницы и держатели для факелов.
Мамочка дорогая, ведь это не музей, где половина вещей восстановлена, а остальная собрана с миру по нитке. Здесь люди живут и работают каждый день.
И я тоже буду здесь жить.
Крытый проезд закончился, дорога, ведущая в глубь замка, расширилась и продолжилась вдоль крепостной стены. Ослик, шедший знакомым путём, свернул между двух башен, и мы попали на небольшую площадь, окружённую разномастными постройками.
Откуда-то выскочил мальчишка и, коротко поклонившись мне, громко, без всякого почтения, зашептал:
– Слышь, светлость, ты где шляешься? Я уже не знал, как отбрехиваться. Тебя ищут, а я прячу твои башмаки, куртку и берет. Хочешь, чтобы и меня заодно взгрели?
– Не взгреют! – демонстративно храбрясь, фыркнул мой провожатый, но губы стянулись в куриную гузку. – Жан, принеси мою одежду. Маскарад не удался.
– Да ладно! – мальчишка покосился на меня. – Видела твои портреты?
– Увидела, что я ряженый. Неси одежду, говорю! – виконт стянул с головы драный картуз, встряхнул золотыми локонами, вздохнул.
– Бабушка? – спросила я, видя, что перспектива ближайшего будущего мальчика не радует.
– Бабушка… – согласился Гильом, покраснев, добавил, – и розги.
– Да ладно! – повторила я восклицание дворового мальчишки.
Виконт объяснил:
– Дело в том, что сегодня я нарушил три правила. Первое, ушёл из замка, никого не предупредив. Второе, опоздал к обеду. И третье, общаюсь с чернью. Согласно уложению о воспитании, составленного вдовствующей графиней…
– Вот, держи! – без всякого почтения перебил сюзерена запыхавшийся хранитель куртки и башмаков, ткнув свёртком в грудь виконта.
Тот взял одежду, учтиво мне поклонился: – Простите, баронесса! – обошёл повозку и стал переодеваться. Я, чтобы не смущать юного дворянина, повернулась к нему спиной.
Через несколько минут услышала:
– Мария Павловна, я готов представить вас моей бабушке – вдовствующей графине Мелани де Венессент и моим сёстрам. – Сделав было шаг, я вспомнила о саквояжах и сундуке с тканями и оглянулась на тележку. Но Гильом меня успокоил: – Не переживайте. Багаж доставят в ваши покои. Думаю, они уже готовы.
После того, как мальчик переоделся, он словно снял с себя лёгкость общения и расслабленность. Бархатная куртка, берет с элегантной складкой, заколотой блестящей брошью, и башмаки из хорошей кожи с серебряными пряжками изгнали из глаз озорство, заставили губы поджаться, спину гордо выпрямиться, плечи расправиться, а подбородок приподняться. Каникулы закончились. Виконт вернулся в свои владения.
«Интересно, когда он настоящий?» – глядя на такое радикальное преображение, задала я себе вопрос. Мне стало чуточку жаль Гильома: какой бы титул ни носил, но он ещё ребёнок. Шалить в его возрасте нормально и даже нужно. А то держат себя в рамках, держат, а потом срываются с цепи обязанностей и обязательств, уплывая в светлую даль на корабле под белыми парусами. Бросив малолетних детей и престарелую мать.
«От такой матушки и я бы, наверное, сбежала» – подумала я, приседая в низком приветственном реверансе перед вдовствующей графиней. Спасибо памяти тела – не надо задумываться, куда руки деть и как ноги подогнуть.
Подумала, а потом одёрнула себя. Никуда бы я, всю жизнь тоскующая по маме с папой, не побежала.
