Старческая теплая рука коснулась моего плеча, и я вздрогнул.
– Ты близко. Слишком близко, – шептал я Бенесте, – отойди, рано еще… Уйди, прошу, – стонал я сквозь слезы.
– Не бойся за меня, малец. Все будет хорошо. Мне они не навредят.
Старик помог мне подняться на ноги: медленно, сначала уперевшись руками в землю, а после, удержав равновесие, я встал на колени. И тут произошло то, чего я не ждал – все тени, что вырвались из меня, разом вернулись обратно. Я, словно губка, впитывал их обратно, превозмогая боль от вывихов суставов, треск растягивающейся кожи и жуткий гул в голове, возвещающий о возвращении домой. Я сцепил зубы и гудел, еле сдерживая крик.
Щелчок.
Конец.
Темнота.
[1] производное от слова «узник».
Куан. Размышления о девушке из сна
Очередное пробуждение отозвалось жуткой болью во всем теле. Мышцы ныли от пережитого напряжения, а голова трещала, словно по ней били всю ночь. Воспоминания о гибком теле девушки пробудили тепло внизу живота.
Покатые узкие плечи, осиная талия, округлые бедра, длинные ноги, и весит, словно перышко, такая теплая и податливая под пальцами. Несмотря на то, что ничто во сне не намекало на плотские утехи, да и ситуация в принципе не располагала к интиму, все внутри Куана переворачивалось от одной только мысли об этом. А самое главное и абсолютно не понятное – почему изо дня в день ему снится только она? Неизменный поход через лес, туман и обрыв… Что сильные мира сего хотят до него донести? Утром, просыпаясь от ночного кошмара, он чувствовал себя разбитым и уставшим, будто это все происходило не во сне, а он сам вживую совершал все подвиги и спасал девушку от своих демонов, пытаясь удержать бушующую стихию позади.
Кто являлся ему во снах? Кто же она? Почему она так тянется к нему и нуждается в его силе? Что, если она светлая – а на это указывало множество вещей – хотя бы то, что свет принимает ее и защищает от вездесущих амхов? Быть может, поэтому с каждым сном его тело все сильнее ослабевает, а барьеру становится все сложнее сдержать мечущихся и разгневанных темных сущностей? И вот еще в чем вопрос: почему эта девушка так упорно возвращается на это капище, в самое средоточие темной силы?
Куан размышлял о событиях очередной ночи, устремив глаза на дно кровати второго яруса. Каменный выступ представлял собой чашу, сделаную неумелым каменщиком, и давал возможность, присмотревшись, выуживать из фантазии новые образы, словно глядя на облака, лежа на поляне с густой ароматной травой.
Куан поднял руку над головой и повертел ею. Свет чадящего фонаря бликовал, и предметы отбрасывали на поверхностях комнаты замысловатые тени. Руку жгло и раздувало изнутри, как если бы он только что вышел из пекла под спасительный теневой навес. Кожа была цела, но внутри все горело и зудело. Лицо и грудь ощупывать смысла не было: ничего не изменилось, все было так же цело и живо, но ощущения горящей плоти не покидали его и собирались преследовать до следующего сна.
Мало того, что тьма толкалась, норовила выброситься новой волной, переполняля тело и заставляя ощущать себя пузырем с тонкими стенками, готовым лопнуть и исторгнуться во все стороны потоками ярости – так теперь добавился этот пожар, разжигающий внутри темное начало.
И все же… Зачем она движется во тьму? Что толкает ее в этот кошмар? Зачем она вызывает в нем злость и резкость… Каждый раз он бросается к ней и выталкивает на свет, обжигаясь и калеча себя. Вопрос о том, чтобы оставить девушку и уйти, не возникал вовсе – Куан лишь слегка раздражался от ее настырности и глупости. Хотя, может, она просто не понимает грозящей им обоим опасности?
