— Ты же не думаешь, что я позволю ему трахнуть себя?
— Не хочешь? А зря. Жена говорит, что…
— Кто говорит?! — Криста даже подпрыгнула, опустив вниз ноги так, что невольно ударила ими собаку.
Пес отпрыгнул и как-то просительно завилял хвостом. Да и морда у него сделалась умильно-требовательной. Криста передернулась и вновь уставилась на Мэтта:
— Кто, мать твою, говорит?!
— Прости, — Мэтт как-то сразу погас и понурился.
— Прости?! Мэтт! Что ты творишь? Как все это понимать?
— Я… Я очень хотел тебя… Ты же была не против… Ну, говорила, что любишь меня…
— Не против, значит… Не против, бл@дь!
Криста поднялась, подошла к столику, на котором стояла бутылка с вином, и, запрокинув голову, изрядно отхлебнула прямо из горлышка.
— Вали отсюда, Мэтт. Бери свои шмотки, своего этого любвеобильного пса и вали. Господи…
— Я просто хотел…
— Я уже слышала, что именно ты хотел. Твою ж мать! А тебе не приходило в голову, что стоит подумать и о том, чего могу хотеть я? О том, что, может, меня не прикалывают твои… эксперименты?
— Нет, Криста, ты пойми! Никаких экспериментов! С тобой, я имею в виду. Не сейчас. Все не так! Я… думал о тебе все эти годы. Постоянно думал. И очень жалел, что так и не лег с тобой. Никто никогда в жизни не любил меня с такой искренностью и самоотдачей, как ты. Никто!
— Прошедшее время тут очень к месту, Мэтт. Для меня все действительно в прошлом. Давно. В настоящее из той нашей давней истории я перетянула только одно: то, что по-прежнему поразительным образом выбираю себе в качестве любви всей жизни что-то откровенно для этого неподходящее.
— Но мне понравилось с тобой, Криста! Я… Я хочу встречаться, хочу настоящих, длительных отношений, чтобы все всерьез…
— А как же твоя жена?
Мэтт повесил голову.
— То-то и оно! — Криста сделала еще один большой глоток, а после допила бутылку до конца. В голове зашумело. — На этом все. Завтра можешь не являться. Фотосессия окончена. Более я тебя видеть до того самого дня, пока настанет время делать ваше групповое фото, не хочу. И искренне надеюсь, что та встреча, избежать которой я просто не могу, будет последней, а после ты на моем горизонте не покажешься никогда. Прощай.
И Мэтт молча собрался и ушел.
Выбрасывая использованный презерватив и обертку от него в урну, моясь в душе и с садистским тщанием выскребая свою кожу, а после натягивая на себя все чистое — благо в студии у нее всегда хранился запас одежды, — Криста была уверена, что сегодня вечером упьется до зеленых чертей. Но вино уже кончилось — сдуру она купила всего одну бутылку, — а все ее заначки и тайники с куда более крепкими напитками оказались самым подлым образом вычищены под ноль. Софи! Чертова Софи, которая уже довольно давно объявила священную войну пьянству и алкоголизму на вполне конкретном фронте — в жизни Кристы! Нет, конечно, можно было пойти в бар или в клуб и надраться там, но все это, как показывала практика, неизменно заканчивалось тем, что утром Криста просыпалась с больной головой и каким-то левым типом на соседней подушке. От воспоминаний передернуло.
— Чертова жизнь! — рявкнула Криста и уселась на диван, согнувшись и обхватив себя руками за голову.
Посидела так некоторое время, а потом вдруг выпрямилась и рассмеялась. Она переспала с Мэттом. И что? Даже если на время забыть факт, что тот оказался женат, разве все остальное — разговоры, сам перепихон, — было таким уж… ламповым? Разве будет Криста убиваться по всему этому, страдать и тосковать? Нет. Секс с этим парнем, которого она когда-то так сильно любила, что жизнь бы за него отдала, стал своего рода прививкой. Болезненной, вне всяких сомнений, но исключительно полезной. Во всех смыслах.
