— Я буду фотографировать их вдвоем, — решила Криста и кивнула. — Мне нужна их страсть. После твоего стыдливого красавчика Рауля я хочу видеть что-то принципиально иное. Будут мистер Июнь и мисс Июль. А жениха твоего отправлю морозить задницу в хвост истории, в ноябрь.
Софи усмехнулась и вызывающе вильнула бедрами:
— Я ее с удовольствием отогрею.
Леон и Моника приехали по отдельности, но практически одновременно. Криста наблюдала за ними, покусывая губу. Предвкушение. Вот, что она испытывала. Даже бессонница, по традиции навалившаяся прошедшей ночью, не была такой же мучительной, как все последние месяцы, потому что Криста действительно все бессонные часы думала не столько о Франке и его злых словах в свой адрес, сколько об этих двоих, которые сейчас упорно делали вид, что не замечают друг друга.
Для начала Криста загнала их прямо в жадные и умелые лапки малышки Клотильды, которая работала в фотостудии гримером последние два года. Эта прелестная, немного манерная няшка-милашка выглядела совсем юной, но уже показала себя с самой хорошей стороны. Кристе она была симпатична чисто человечески и устраивала как профессионал.
С самого начала, размышляя о предстоящей фотосессии с участием Леона и Моники, Криста решила, что даже для совершенно невинной съемки, которая пойдет в первый календарь, нужно выбрать куда более смелый вариант, чем для Рауля — никаких курток и шлемов, только штаны, обувь и неожиданный в этом антураже бюстгальтер на Монике, который, подчеркивая женскую природу женщины-пожарного, будет отлично контрастировать с атрибутикой ее в общем-то мужской профессии. Казалось, что эту часть туалета придется брать из того, что осталось в студии от предыдущих брендовых съемок, что на Монике будет что-то совсем скучное. Но оказалось, что все не так, что бюстгальтер, в котором эта женщина-пожарный пришла на съемку, был очень и очень сексуальным. И Криста ни секунды не сомневалась в том, для кого эта красота и была надета.
Что ж, отлично! Теперь только грим.
— Они должны выглядеть так, будто только что вернулись с тушения пожара и еще не успели сходить в душ. Перепачкай их в саже, Кло. Но не переусердствуй. Они должны быть сексуальными, а не грязными.
Криста ушла, но Кло вскоре разыскала ее и, блестя глазами, сообщила:
— Леон весь в едва-едва подживших ссадинах и синяках. Та-акой му-ужественный.
— Сильно заметно?
Кло кивнула, неторопливо разворачивая чупа-чупс — конфетки эти она просто-таки обожала. Криста размышляла. Кло, прекрасно зная свою начальницу, не торопила. Могло повернуться как угодно. Леон (и, как следствие, Моника) имел все шансы отправиться восвояси — в конец очереди из оставшихся двенадцати человек — с тем, чтобы все повреждения успели поджить. А мог и выйти под свет софитов вместе со своей антагонисткой как есть…
Лизнув розовый леденцовый шарик, Кло все же поинтересовалась:
— Так что? Замазывать?
Криста поднялась. Стоило взглянуть лично. В гримерке было тесно — здоровенный пожарный занял ее почти полностью.
— Пошли на площадку, там свет лучше.
Синяки и ссадины действительно были. А еще у Леона на груди обнаружилось несколько глубоких воспаленных царапин. Криста присвистнула. А тихо подошедшая Моника и вовсе замерла, прижав пальцы к полуоткрытому рту. Криста подумала, что она о происхождении всей этой «красоты» определенно что-то знает, и усмехнулась — напряженность взгляда сказала ей о многом.
