Тренер Ирина Михайловна подает команду начинать прогон номера.
Мы встаем в начальную позу. Играет плавная и нежная музыка, я начинаю про себя счет. Но вот движения Кирилла к нежности не имеют ни малейшего отношения.
Он хватается за мою талию, сжимая слишком крепко. Толкает в нужную позицию с силой, от которой у меня перехватывает дыхание.
Каждое его движение, как удар. Резкое. Без уважения. Без заботы.
Я еле удерживаюсь, чтобы не упасть на повороте, он бросает меня в поддержку как мешок картошки, не пытаясь смягчить свои действия.
Терплю до первой паузы. До первого «стоп» от тренера. А потом не выдерживаю.
— Ты совсем охренел?! — шиплю я, откатываясь к бортику и поправляя кофту. — Что ты творишь?
Кирилл идет следом, лицо его перекошено злостью.
— Танцуем, как учили, — бросает он грубо. — Двигайся нормально.
— Нормально?! — мои глаза сверкают. — Ты хватаешь меня, как мешок с картошкой! Я что, твоя боксерская груша?
Он срывает с головы капюшон.
— Не ной, Арина! Не можешь выдержать темп – катись отсюда!
— Ах так?! — я подхожу ближе, стою вплотную, глядя ему прямо в глаза. — Слушай сюда, чемпион хренов: я не имею никакого отношения к твоим проблемам! Что бы там у тебя не случилось – это не мое дерьмо! Хватит на меня срываться!
Он ухмыляется коротко и зло, с какой-то дикой усмешкой, от которой кровь приливает к щекам.
— Не льсти себе, Арина, — произносит он тихо, но с ядом в каждом слове. — Для меня ты – просто проект. Работа. Еще один номер в расписании. Не больше.
Словно оплеуха.
Холодный душ.
Я вздрагиваю, отступаю на шаг назад, но тут же выпрямляюсь.
— Отлично! Тогда будь добр обращаться со мной как с партнером по работе, а не как с мешком для битья.
И не дожидаясь ответа, резко разворачиваюсь и выхожу с катка, оставляя его посреди льда одного.
Пусть там сам и вымещает свою поганую злость, а я больше не собираюсь терпеть.
Арина
Я вылетаю из ледового комплекса, как ядро из пушки. Спортивная сумка, перекинутая через плечо, глухо ударяет по бедру. Сердце колотится от злости, кулаки сжаты.
Мерзавец. Мудак. Самовлюбленный нарцисс на коньках.
— «Для меня – ты просто проект», — передразниваю его, специально коверкая голос. — Да чтоб тебя, Царев. Чтоб тебя и твои идеально подстриженные волосы!
Топаю к парковке, едва сдерживаясь, чтобы не пнуть поочередно каждый бордюр. Увидев свою машину, ускоряю шаг, как будто родной салон моей «букашечки» способен меня утешить.
Но нет.
С водительской стороны, как назло, припаркован черный глянец – крутой мерс. Близко. Слишком. Как будто специально.
— Ну конечно, — бормочу я и шумно выдыхаю, — день бы не удался без автоакробатики.
Пробую просочиться в узкий промежуток. Дверь открывается сантиметров на двадцать.
Мое тело – не жидкость, а жаль.
Разворачиваюсь, чтобы пролезть с пассажирского, ныряю в салон, свечу своим задом на всю парковку, как вдруг:
— Арина?
Замираю.
Голос спокойный, бархатный, с легкой хрипотцой. И, что самое главное – узнаваемый.
Я обратно вылезаю из машины, поворачиваю голову.
Позади стоит мужчина в темном пальто, классические ботинки блестят даже в тени.
Виктор Квантидиани.
— Здравствуйте, — произношу я, выпрямляясь и прижимая сумку к себе чуть крепче, чем надо. — А вы… что вы здесь делаете?
Улыбка у него приятная, как и тогда, у эвакуатора. Только в этот раз его взгляд изучающий и чуть настороженный.
