Царев, даже не моргнув, ядовито ухмыляется:
— А что, боишься, что твоя красивая мордашка пострадает? — его голос сочится ядом. — Им же ты светишь в своих соцсетях? Публику соблазняешь.
Видит бог, я пыталась быть сдержанной, но его слова, сработали, как детонатор.
Все, прячьтесь!
— Пряниками медовыми я там свечу, ясно?! — взрываюсь я, вмиг забывая про лед и про тренировку. — Которые, ты, между прочим, сам лайкал! И не надо сейчас делать вид, что ты не палишь мою страницу, Царев! И как было смешно видеть, что ты забрал потом свой лайк обратно!
Он даже не пытается оправдаться. Только ухмыляется шире, дерзко и вызывающе.
— Ну, пряники так пряники, — лениво бросает он, не скрывая издевки. — Хотя я бы сказал, что иногда это выглядит так, будто ты рекламируешь себя, а не свои блюда.
Я вскипаю так сильно, что, кажется, воздух вокруг меня начинает потрескивать.
— Знаешь что, Кирилл? — я делаю шаг вперед, ткнув пальцем ему в грудь. — Если ты так страдаешь от моей «саморекламы», может, тебе стоит меньше пялиться и больше кататься?
Он ловит мой палец своей ладонью быстро, резко и почти грубо.
— Может, если бы ты тратила меньше времени на подписчиков, — шипит он, склоняясь ближе, — у нас бы уже получился нормальный номер. А не это... недоразумение.
Я дергаю руку, вырываясь из его хватки.
— А может, если бы ты был не таким самодовольным придурком, мы бы вообще не тратили время друг на друга! — ору я ему в лицо.
Мы стоим в полуметре друг от друга, оба дышим тяжело. Лед под ногами скользкий, но от нас исходит такое напряжение, что кажется он вот-вот начнет трескаться.
На секунду воцаряется тишина.
И только потом Царев откатывается назад, затем поворачивается ко мне спиной и бросает через плечо:
— Начинай разогреваться, пряничная королева. Сегодня ты пиздец как полетаешь.
Арина
Я сижу на сером диване в комнате для интервью, с микрофоном, прицепленным к белому свитшоту, на котором красуется логотип телешоу «Лед и пламя».
Кирилл рядом, но на опасном расстоянии вытянутой руки.
Я ловлю боковым зрением, как он развалился на спинке дивана, как будто мы не на съемках, а на домашней вечеринке. Беззаботный, наглый и, конечно же, самодовольный.
Оператор настраивает свет. Девушка с планшетом читает вопросы.
— Все просто: вы рассказываете, как работаете в паре, что испытываете, какие сложности и радости. Шутки, флирт – это отлично. Народу нужно видеть вашу химию. Окей?
Химия.
Да у нас тут ядерный реактор с риском взрыва!
— Пять секунд до записи! — предупреждают нас.
Я еще раз вдыхаю глубоко, до боли в ребрах. Волнение подкрадывается на цыпочках. Кирилл двигается ко мне, мы соприкасаемся бедрами. А потом он поворачивается ко мне, и в этот момент в его глазах мелькает что-то похожее на вызов. Как будто говорит: «Ну что, поиграем, малышка?».
Камера включается. Красная лампочка загорается.
— Привет всем! — улыбаюсь я так широко, что щеки сводит. — Мы команда... ну, почти команда, — с поддразниванием добавляю я, и Кирилл тут же смеется.
Он наклоняется ближе ко мне, едва касаясь плечом моего плеча.
— Почти? — кивает он в камеру. — Я бы сказал, мы – взрывная смесь.
Оператор радуется, одобрительно показывает палец вверх.
Я моргаю невинно, прячу глаза за ресницами.
— С Кириллом всегда весело! — щебечу я. — Иногда он делает вид, что меня терпеть не может...
— А иногда не делает вид, — вставляет он быстро, и мы оба смеемся.
