— Проезжал мимо. И вдруг вижу, знакомая фигура. Признаюсь, не ожидал встретить вас здесь. Каток – не совсем ваше амплуа.
Мое сердце делает лишний удар.
Он видел? Слышал? Знает?
— У меня тут… дела, — отвечаю уклончиво, поправляя волосы. — А вы?
Мужчина делает шаг ближе, руки в карманах, взгляд внимательный, почти цепкий.
— У меня тут партнеры – фитнес-клуб рядом. Но сейчас, похоже, важнее другое.
Он кивает на мою машину.
— Вам помочь? Или вы уже стали мастером парковочных балетов?
Я фыркаю и качаю головой.
— После сегодняшней тренировки – могла бы сдать экзамен на парковщика-каскадера.
Виктор низко посмеивается.
— Тогда позволите проводить вас хотя бы до пассажирской двери?
Мельком смотрю на него. Стоит весь такой уверенный, стильный и сдержанный.
Небо и земля по сравнению с одним ледяным идиотом.
— Почему бы и нет, — говорю я и подмигиваю, удивляя саму себя. — Хоть кто-то сегодня предложил помощь, а не поддержку лицом вниз.
— Знаете, — говорит Виктор, когда я уже почти устраиваюсь на пассажирском сиденье, — у меня появилась мысль.
Я поворачиваюсь, бросаю на него взгляд исподлобья.
Он стоит, облокотившись на дверь соседской машины. Такое ощущение, что он вообще не знает, что такое торопиться или нервничать.
— В такие дни, как у вас сегодня, — он кивает в сторону катка, не задавая лишних вопросов, — необходима экстренная терапия. Сахарная.
— Вы предлагаете торт? — спрашиваю я, уже заранее зная, к чему он клонит.
— Нет. Я предлагаю кофе, — он улыбается. — Ароматный, крепкий, в уютном месте. Без камер, без тренировок и без…, — он на секунду замолкает, — без поддержки лицом вниз.
Меня пробирает смех, искренний и заливистый.
Царев, наверное, где-то там сейчас все еще мучает лед своей злостью, а я?
А я стою на парковке, с коньками в сумке и соглашаюсь идти пить кофе с мужчиной, у которого идеально завязан галстук и даже улыбка выглядит как фирменный логотип.
— Хорошо, — говорю я и захлопываю дверцу своей машины. — Но предупреждаю: я в спортивках, с расшатанными нервами и с настроением на уровне «не подходи – убьет».
— Значит, все идеально, — спокойно отвечает Виктор. — Потому что я в пальто, с недосданными отчетами и уровнем стресса – «подавай кофе, иначе убью».
Мы подходим к его машине, и он галантно открывает мне дверь.
— Ну что, Арина, мир кофе еще не готов к нашему союзу?
— После сегодняшнего – мне плевать. Пусть готовится.
Я сажусь в его машину и впервые за день не чувствую раздражения. Только странное облегчение. Как будто кто-то нажал паузу, и можно хотя бы на час выдохнуть.
Мы сидим у окна. Маленький столик, две чашки: мой капучино и его черный кофе без сахара. На блюдце между нами лежит одинокое миндальное печенье, которое Виктор зачем-то отодвинул в сторону, будто оно мешает беседе.
— Значит, ты фигуристка? — спрашивает он, откидываясь на спинку кресла. — Или все-таки актриса, учитывая, как ты театрально вышла из комплекса?
Я закатываю глаза, пряча усмешку в чашке.
— Не фигуристка. Просто обычная участница временного безумия.
— Безумие, значит, — повторяет он с интересом.
Я медленно опускаю чашку обратно на блюдце.
— Иногда, чтобы не сойти с ума, нужно немного нырнуть в такое безумие.
Виктор смотрит на меня чуть дольше, чем следует.
— Слушай, а давай на «ты»? — вдруг предлагает он. — А то мне как-то странно «выкать» человеку, который готов был съесть меня глазами на парковке.
