— Она – судья. То есть она будет сидеть в комиссии и смотреть. Судить. Его. Вас. Тебя.
Я откидываюсь на спинку и шумно выдыхаю. И ради этой новости я неслась через весь город, оставив Виктора с недосказанностью в кафе?!
Даже не успели номерами обменяться. Досада.
— Это ты мне и хотела рассказать? — медленно спрашиваю я.
— Да! — восклицает она. — А ты разве не понимаешь, насколько это все меняет?
— Да ничего это не меняет, Олесь, — отрезаю я. — Какая, к черту, разница, кто будет сидеть в жюри? Хоть его бабушка! Я не собираюсь прогибаться под личные истории Царева. Это его призраки, не мои.
Олеся молчит. Я вижу, как она хочет что-то еще сказать. Возможно, предупредить. Возможно, просто быть рядом.
Но я поднимаюсь.
— Спасибо, что рассказала, правда. Но теперь я понимаю, почему он весь день был на взводе.
Я уже готова уйти, как вдруг слышу за спиной:
— Постой, Ариш, а ты где была до этого?
Я оборачиваюсь, и в голосе Олеси слышится уже не тревога, а искреннее любопытство. Она чуть прищуривается, как всегда делает, когда чует сплетню.
Я закатываю глаза, но губы предательски растягиваются в улыбке.
— Кофе пила.
— Кофе? — она тянет слово, как жвачку. — Одна?
— С Виктором, — бросаю я небрежно и поворачиваюсь обратно к столику. Смотрю на нее и с наслаждением наблюдаю, как ее глаза округляются.
— С тем самым Виктором?! — шипит она, наклоняясь ближе. — С тем красавчиком у ресторана?
— Ну да, тем самым, — киваю я, наливая себе из чайника зеленый чай.
— Тот, что на майбахе? — уточняет подруга.
Я киваю и делаю медленный глоток. Пусть она мучается. Я прям слышу, как ее распирает от любопытства.
— Как?! — она чуть не подпрыгивает на месте. — Как вы снова пересеклись? Ты ему позвонила?
— Нет. Он сам нашел меня у тренировочного комплекса. Увидел возле машины и подошел. Предложил кофе, и, ну… день был отвратительный, я согласилась. Хотела немного цвета в этот серый ад.
Олеся уставляется на меня, приоткрыв рот.
— Арина, ты даже не представляешь, насколько ты сейчас выглядишь как главная героиня какого-нибудь фильма. Майбах, кофе, холодная ярость на льду…
Я усмехаюсь.
— Да ну тебя, это просто кофе.
— Ничего не просто, когда это Виктор Квантидиани. Он же из тех, у кого и носки, наверное, из шелка. И он реально просто подошел?
— Он был милым и удивительно спокойным, вежливым. Слушал. Не тараторил, не пытался впечатлить. Просто… человек, с которым было легко.
Олеся склоняет голову, разглядывая меня.
— И как ты себя чувствовала?
Я ненадолго задумываюсь, потом отвечаю:
— Как будто кто-то впервые за долгое время не пытался меня переделать, додавить или заткнуть. Просто смотрел на меня, как на взрослого, самостоятельного человека. Не как на девочку из соцсетей. Не как на разозленную партнершу. Просто, как на меня.
Олеся тепло и мягко улыбается.
— Ну что ж, интересно. Очень даже.
Я киваю.
И думаю про себя: интересно – не то слово. Потому что теперь в уравнении, где уже было достаточно переменных, появился новый игрок. И, кажется, он знает, чего хочет.
