— Да не этой, дура! Это же анонимное письмо.
— Ой, простите.
— Тебе было мало в прошлый раз наказания? — стальным тоном спрашиваю я.
— Простите, -- дрожащим голосом говорит Клауди. Губы у нее бледные, словно вся кровь отлила от них, а в голубых глазах стоят слезы.
— Иди отсюда, и не показывайся, пока я тебя не позову.
Конечно же, в Сад сегодня ночью я не пойду. Пусть Уолли помучается, пусть поломает свою пустую голову. А когда придет время, я отправлю ему еще одно письмецо, но не раньше, чем он начнет сходить с ума от догадок.
Улыбаюсь сама себе и только теперь позволяю всем мышцам расслабиться, наслаждаясь теплой водой.
Из блаженного забытья меня выдирает далекий писк мальчишки, продающего газеты на улице.
нужно было купить особняк где-нибудь подальше от центральных улиц, чтобы этот шум не докучал.
Пытаюсь выключить слух, но писк мальчугана только нарастает.
— В Нортвуде действуют кладбищенские мародеры! Была раскопана могила покойной Джейн Райт! Одни поговаривают, что над ее мертвым телом надругался кладбищенский сторож и толпа землекопов! Другие утверждают, что она вылезла из гроба и потрясая полусгнившими ошметками плоти, бегала за собственным мужем! Все подробности в свежей газете!
Открываю глаза и тут же выскакиваю из ванной, роняя клочья пены на мраморный пол.
Что за бред он несет? По спине пробегают мурашки и сердце пропускает пару ударов.
— Клауди! — кричу я.
— Клауди!!! Раздери тебя пекло! Мне нужна проклятая газета, немедленно!
17. 17
Джейн
— Джейн, посмотри мне в глаза, — говорит Уинстон Тарсэм, — мне нужно понять чистоту твоей пробы.
Уинстон, один из самых уважаемых золотых. По силе и уровню владения этой силой с ним мало кто может сравниться. ОДнако на вид ничего этого о нем не скажешь. Невысокий полноватый дракон, золотые виски которого уже успела посеребрить седина. Однако, стоит мне сделать то, что он просит, я чувствую исходящую от него мощь. Его глаза словно разбирают меня на составные части и прочитывают все, что мне известно. Это странное неловкое чувство мне приходится терпеть несколько минут, пока он самостоятельно не отводит глаз.
— Ты слышишь своего нового эйдоса? — спрашивает он мягко.
— Нет, — говорю я, пытаясь скрыть сильное беспокойство связанное с этим.
— Он проявится, — успокаивает он и похлопывает меня по руке. -- Так же как проявится твоя сила. После перерождения ты можешь чувствоать лишь слабые ее отголоски.
— Я чувствую все, — перебиваю его я. — Я слышу даже, как только что в соседнем доме прибили комара. Звуки сводят меня с ума, но в начале это было еще хуже. Сейчас я хотя бы могу как-то управлять этим.
— Неужто? Если это так, то это лишь добавляет ситуации уникальности. Уверен, твой случай будут изучать в академии, как образец нового, неизвестного доселе явления.
— Я не помню. что произошло со мной, — с тревогой говорю я.
— Твой случай уникален, Дженни, не надо торопиться. Память, возможно, вернется к тебе, но едва ли это те воспоминания, о потере которых стоит сожалеть.
— Я беспокоюсь… Чувствую какую-то опасность, словно там произошло что-то важное, что я должна вспомнить, но не могу.
— Мы все еще не знаем, по какой причине ты погибла, и не знаем, почему ты переродилась. Но я обещаю тебе, мы обязательно выясним все это.
В комнату входит муж и встает рядом со мной, кладя руку мне на плечо.
— Так что с ее пробой? — спрашивает Айвен.
