Бандюги переглядываются, что-то тихо говорят друг другу, кивают.
— Так речь и не о муже. Конечно, мы знаем этого святошу Геночку. Мы хотим простимулировать любовничка твоего…
— Лю… — заикаюсь я… — бовничка? — заканчиваю с трудом. Из-за удивления и шока мысли путаются, а слова не складываются в логическую цепочку. — Но у меня нет любо…
Договорить не успеваю — дверь слетает с петель от удара ногой. В проёме — злющий и всклоченный Павел Косте́р, глава отцовской службы безопасности, бывший спецназовец, громила под два метра ростом. За ним маячат такие же шкафчики — его ребята.
Бандиты переглядываются. Они тоже немаленькие, и у них есть оружие — я видела. Но… проблем явно никто не хочет.
Выбиватели долга поднимают руки:
— Братцы, давайте разойдёмся по-тихому? — говорит их бородатый главарь.
Павел кивает и командует:
— Валите отсюда, быстро…
Его парни отступают, бандюки, подхватив штатив и камеру, бочком-бочком утекают прочь…
И вот тут меня начинает колотить.
Павел снимает пиджак, кидает мне на плечи. Я тону в нём, он приобнимает меня и выводит в коридор. Идём мимо офигевших дам, которые не могли сделать свои дела из-за того, что в женский туалет вломилось столько больших и страшных мужиков.
По дороге Косте́р отчитывается:
— Витя, ваш водитель, вовремя позвонил. Сообщил, что вам стало плохо, вы вышли в туалет, но вас долго нет. Хорошо, что мы были поблизости.
Хорошо? Да вы, наверняка, следовали за мной по пятам! И я даже знаю, кто дал такое распоряжение! Хочется проорать это ему в лицо. Но вместо этого просто киваю на каждое слово и бормочу:
— Хорошо-хорошо-хорошо…
Уже возле машины мы останавливаемся, и безопасник заглядывает мне в лицо:
— Вы в порядке, Саломея Львовна?
— Ни черта, — машу головой. — Я до сих пор в ужасе.
— Понял-принял, — чеканит Косте́р. Открывает дверь на заднее сидение, помогает мне сесть, сам садится рядом.
— Вить, в дом Капровых.
— Есть.
Наша машина трогается, я смотрю перед собой и не могу ни о чём думать, в голове сумбур и каша. А ещё — предчувствие. Дурное, гнетущее, вытягивающее душу. Такое было перед смертью папы. Предощущение большой беды.
Когда-то дом Льва Капрова действительно был крепостью, а я — принцессой в этой крепости. Всегда защищённой и беспечной. Меня не могли зажать отморозки в туалете — такое существовало в параллельной реальности. Как же могло случиться так, что всё поменялось? В мой спокойный, тихий, устроенный мир богатой девочки…вторглось это? И ответ приходит сам: когда умер папа. Так и начинается падение империй: сначала свергают царя, потом — по кирпичику — разбирают его дворец.
— Саломея Львовна, — Косте́р осторожно трогает меня за руку, — мы прибыли. Какие будут дальнейшие указания?
— Разве Геннадий Иванович не дал вам их?
— Дал, но…
Я понимаю колебания этого верного вояки — Павел Косте́р «присягал на верность» моему отцу, а не Гене. И незадолго до смерти поклялся защищать меня ценой своей жизни. Мой отец когда-то спас его и его семью, и Павел, как честный человек, платил за это безграничной преданностью. Поэтому для него мои указания важнее Гениных. Однако — интуиция подсказывает — что муж в своей манере позаботился обо мне… А значит.
— Выполняйте то, что велел Геннадий Иванович.
— Есть выполнять, — козыряет безопасник и помогает мне выйти из машины.
Бегу в дом, где на крыльце меня уже встречает мама.
— Саленька… Девочка… Как же так? — обнимает меня. Я утыкаюсь ей в плечо и даю волю слезам. Мама заводит меня в гостиную, усаживает за барную стойку, которая отделяет комнату от кухни и сама бежит делать мне чай.
