Поэтому я больше не прислушиваюсь к мужскому разговору, а собираюсь выспаться. Вряд ли Вересов ко мне притронется спящей. И не до меня ему сейчас, на мой взгляд. Первый этап нашего плана сложный и довольно эмоциональный, пока Глеб заставит себя принять новую реальность, потребуется время, и, скорее всего, на это уйдет не меньше месяца.
Я ложусь в кровать. Причем ложусь справа, занимая место Вересова. Я его жена, и для меня он готов на все, даже уступить любимое место под солнцем.
Уснуть не получается. Мыслями возвращаюсь к маме в надежде на то, что деньги Малышева могут все-таки ей помочь.
Переворачиваюсь на живот, и снова в голову лезут суеверия:
«Сплю на новом месте, приснись, жених, невесте. Явись с тем лицом, с каким пойду под венцом».
5. Глава 5
Глеб
Самохин смотрит на меня непробиваемым взглядом. Он точно не врет. Но когда он сообщает, что я такой шальной после аварии, у меня как будто воздух из легких вышибает.
— Ты шутишь, Серег? — зачем-то уточняю, хотя по лицу безопасника и так все понятно.
— Нет.
Сам не понимаю, как так происходит, но в моих руках трещит стакан с водой. Я его просто разбиваю.
Стою и туплю. Смотрю на свои порезанные пальцы и на рваные осколки.
— Твою ж! — хочется не просто ругнуться, а в голосину проораться, желательно где-нибудь в лесу, чтобы никого не напугать.
— Все нормально? — вежливо спрашивает Самохин.
— Ну как тебе сказать… Я где-то на грани между безумием и полным безумием. Когда это все произошло?
— Месяц назад.
Значит, я женат пять месяцев, а блудить и мозгокрутством стал заниматься всего месяц назад? Это что же получается, я счастливый семьянин?
Кошусь в сторону спальни. Сейчас там спит моя жена. А у меня по нулям. Глазищи васильковые у нее зачетные. Но почему я ничего не помню, ну что-то же должно было сохраниться на уровне инстинктов хотя бы?
И инстинкты мне весьма серьезно напоминают о том, что если бы не приход Самохина… Я бы сейчас не осколки собирал у раковины, а занимался более приятными и интересными делами.
— Едем к врачу, — проговариваю с серьезным видом и снова пытаюсь отследить реакцию Сергея. Ничего по нему невозможно сказать. Не зря он у меня уже много лет в охране. — Пусть мне этот Пилюлькин, глядя в глаза, скажет, почему я такой тугодум и что теперь с этим делать.
— Хорошо, — быстро соглашается Самохин, и я как-то даже выдыхаю.
Этот точно не врет! Самохин мой человек, проверенный временем, и вообще… С чего бы он стал такой ерундой страдать? Уговариваю себя. Убеждаю, что моя реальность не вымысел, это просто я туплю не по-детски.
Жену расстраиваю. Она же совсем молодая, а муж уже на первом году жизни по бабам бегает. Не мужик, а…
В моих рассуждениях меня только останавливает, что этот неверный муж я и есть, и как-то о себе говорить плохо язык особо не поворачивается. На чьем другом месте я бы такому уроду втащил, а себе разве вмажешь?
Выбрасываю осколки в мусорную корзину. Мою руки под холодной водой и достаю из ящика, небольшую аптечку. Она там у меня всегда лежит в одиночестве. Ну так я помню, а сейчас наблюдаю иную картину: какие-то щипцы, одноразовые пакеты, бумага для выпечки и пакеты для запекания, одноразовые перчатки и запас больших бумажных полотенец.
Этого всего тут точно быть не могло. Но есть и лежит рядом с моей мини-аптечкой. Бесит. До черных пятен в глазах. Есть ощущение нарушения личных границ. И если я счастливый семьянин, то почему так все напряжно?
