Про брачный договор я очень поторопилась. Евгений Семенович настаивал на полном пакете документов, но мне казалось, что свидетельства о браке и договора купли-продажи будет достаточно.
И если Глеб сейчас пойдет его искать, то не найдет…
Можно сослаться на хранение документа у личного адвоката, но все-таки я поспешила. Плохо.
— Что там? В случае развода я должен буду отпилить себе руку или ногу. Погоди, молчи. Почку, две? На черном рынке?
Эм… кто-то у нас в стендаперы заделался. Но я держу оборону. Ничего у него не получится. Не для этого я изучала жизнь Вересова, чтобы сейчас в самом начале струсить и подставить Малышева.
— Откуда что берется. Вересов, ты бы хоть репертуар сменил. Стареешь, — подначиваю специально Глеба, побуждая к небольшой агрессии в свой адрес.
До психолога мне далеко, хотя я очень мечтала после школы пойти именно в эту профессию. Сейчас я успеваю только читать книги на все эти темы, но работы и рутинных дел столько, что чаще приходится забывать о своей мечте детства.
И сейчас я иду совсем неправильным путем. Вместо того чтобы откинуть Вересова в детство и понянчить его внутреннего ребенка, я бью по живому, специально вызывая огонь на себя, взрослого и избалованного Глеба.
Документы летят в разные стороны, а мне, судя по всему, предстоит полет… на кровать. Так и есть. Две минуты — и сильные руки Глеба сгребают меня в охапку и бросают на супружеское ложе.
Страшно? Очень. Сердце уже буквально подпирает горло.
Глеб нависает надо мной, удерживая вес своего тела на вытянутых руках. Я забываю даже дышать. Его лицо так близко. Что все путные мысли у меня вылетают одномоментно из головы. Я смотрю на небольшую паутинку морщин в уголках его глаз, мужчина как-то тяжело дышит, молчит и сглатывает, облизывая пересохшие губы.
Я успеваю выставить руки вперед и немного его отрезвить тихим писком:
— От тебя несет перегаром. Я сейчас задохнусь.
На самом деле неприятные запахи меня сейчас волнуют меньше всего. Я напряженно всматриваюсь в его лицо и ощущаю, что между нами зарождается какая-то ниточка связи. Она еще непрочная, но уже чувствуется. И от этого я пугаюсь еще больше.
— Разве нас это когда-то останавливало, малыш?
Правильно, не останавливало, потому что нас не было никогда, а теперь есть. И вот я не готовилась к такому напору с его стороны. По крайней мере, еще даже сутки не вышли от нашего знакомства.
Я ерзаю под крепким мужским телом. Одной рукой упираюсь в грудную клетку своего фиктивного мужа, другой — стараюсь страховать свою нижнюю часть, благо, я в трусах. Чтобы наши стратегические места никак не соприкасались.
Тетя Вика часто рассказывала о своих любовных похождения и втихаря раздавала советы, когда мама отворачивалась и не слышала.
«Запомни, Мирочка, мужик — стреляный зверь, и в самые значимые моменты их мозги отключаются, они начинают думать совсем не тем местом».
Каким местом они думают, уточнений не требовалось, потому что по разделу анатомии у меня была твердая пятерка. Да и подружки любили подбросить деталей.
Но одно дело теория, и совсем другое, когда над тобой нависает здоровенный мужик вот с ТАКОЙ физиологией, а ты в одной сорочке на голое тело. Неосмотрительно и глупо. Надо было не рисковать и отправить муженька на диван в гостиную.
— Я так не хочу, — пытаюсь достучаться до его разума, если он еще не заблокирован. — Ты совсем не такой, Глеб!
