Пока шёл домой, немного успокоился. Может, и вправду пронесёт. Чего заранее паниковать. Вся хмель куда-то испарилась. Мыслит вроде, как никогда, трезво, по существу. За короткое время столько всего передумал, всё в голове прокрутил. Мать, наверное, спит. Конечно, ни о чём таком не подозревает, привыкшая к ночной жизни уже взрослого сына. О том, чем именно сын всегда так занят, думать при этом необязательно.
Как только её блудный сын, решив всё же перекусить, стал резать хлеб, в дверь резко постучали. Ну, вот и всё.
– Давай, собирайся, – как и ожидалось, доблестная милиция.
Что так резко? Кого сломали, как на него так сразу вышли? Ему, конечно, невдомёк, что поймали одного Русича, тот всех и выдал.
– Зачем? Куда? Я дома спал, – отнекивается парень.
– Поехали! – сотрудникам тоже домой охота.
– Зачем? – парень хлопает невинными глазами.
– Вот приедем, узнаешь. Одевай то же самое, в чём ночью был.
Так у него другой зимней одежды нет, кроме дублёнчатой куртки, унтов и новой норковой шапки-ушанки. Не пешком же идти, но раз надо, так надо. Парня посадили в милицейскую машину. Никто из домашних при этом не проснулся. Пусть мать поспит, побудет в неведении, впрочем, как всегда.
Его доставили в отдел. В дежурке всех пятерых и собрали. У подельников одинаковые растерянные лица. Как так-то? Но никто ничего не сказал. И без слов ясно, что худо дело.
Наш человек вскоре приходит в себя. Маякнул пацанам, мол, меня с вами не было. Те на пальцах отвечают, мол, всё, поняли. В камере минут десять обдумывал, как, что сказать ему самому.
Шаги оперов не спутаешь – будто целое стадо погнали по коридору. Они в своей стихии – надо будет, камень заставят говорить. За ним пришли, а наш человек держится молодцом, ибо у него уже есть своя правда.
Заводят в кабинет с обшарпанными стенами. Усаживают на стул, руки к ножкам стула пристёгивают наручниками. При желании можно вместе со стулом рвануть. Это так, на прикидку, чисто теоретически.
Музон на всю катушку. Пахнет бухлом. Наверное, удачную ночную охоту начали уже обмывать. Наш человек в этом кино зритель или сам задействован?
«Сделка»
Вот он уже внутри этого самого фильма. Ему отведена роль груши. Резко оказывается вместе со стулом на полу. Пора прощаться с почками. Хоть морально он был готов к такому повороту, но боль всегда превосходит ожидаемое. Не впервой, но каждый раз это, мягко сказать, неприятно.
Статья УК РФ. Принуждение подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля путем применения угрозы, шантажа или иных незаконных действий со стороны следователя или лица, производящего дознание – наказывается лишением свободы на срок до трёх лет; те же деяния, соединённые с применением насилия, издевательств или пытки – наказывается лишением свободы на срок от двух до восьми лет.
Это в теории, а в реале это была всего лишь прелюдия.
– Колись давай! – пошло давление. – Русич выдал вас с потрохами. Рассказал в подробностях со всеми нюансами. Отрицать бессмысленно.
Гадать нет времени – Русич ли сломался, ментовская уловка ли. Ломать человека, тем более, русского Русича, раз плюнуть.
– Делов не знаю. Я был дома. Мать подтвердит.
Мать всегда за сына. Такое алиби выеденного яйца не стоит. Отводят обратно в камеру. Самое время отрубиться, как-то обнулиться, чтоб собрать себя заново. Думать только по существу, чтоб никакого самоедства. Но что-то гложет изнутри. Нет, это не угрызения совести, мы не в книге, а в кино. Страх? Страха особого нет. Сам в шоке от себя самого, от того, что спокоен, как удав. Пока всё в норме. С какого бодуна ему каяться? Они никого не убили, даже не покалечили, товар и то не успели сплавить. Зло в зародыше злом не считается. Вся правда в силе. Право первого удара, дальше, как карта ляжет. Кому подфартило, не прилетело, тот и прав. Так-то оно так, но всё равно хреново. Скорее, пугает неизвестность. Непонятка с пацанами. Надо было с самого начала на всякий случай придумать единую версию, да кто знал. Ад только начинается, страх надо глушить. «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца» – пусть будет, что будет, только побыстрее.
