Нашему пацану в этом отношении повезло. За ним ничего такого не числится. На пятый день их распределяют по другим камерам.
Корпусный:
– С вещами готовься! – ему кричит.
Вещей таковых нет. Провели через весь человечник, ибо его определили на третий этаж.
– «Красный» или «чёрный»? – интересуется корпусный.
– «Чёрный», – уверенно отвечает наш пацан.
«Чёрный» – значит, всё по жизни у него ровно.
Поднимаются на третий этаж. Ему заселяться в 104-ю камеру, что в самом конце. Придётся всё по новой себя проявлять.
В новой камере один у кабуры стоит. Он же первым среагировал на появление нового чела:
– О, откуда будем?
– С Майи, – начало есть.
Усадили за стол. Молча начинают готовить чифир по новой. Обычная камера. Двуярусные плоты (нары). Сверху спускается один важный чел. На плечах наколка в виде паутины. У этого сахаляристого (полукровки) сам паук в паутине. Это – Песок собственной персоной.
– Я смотрящий, отвечаю за ход людской в камере. По жизни всё ровно?
– Всё ровно, – отвечает новенький.
– До этого где срок мотал?
– В первый раз.
– Пряник, значит.
Ну, пряник, но суть в его начинке. Нутро гнилое или всё, как он сам говорит, ровно – пока не ясно. Молчание не прокатит. Надо себя правильно представить, иначе, неизвестно, чем обернётся.
– По какой статье заехал?
Неважно, как тебя зовут, важно – по какой статье здесь оказался. Номер статьи – это ключ к новому будущему. Наш пацан по нормальной статье заехал. Это уже хорошо. Приближённые Песка Кристалл, Борец и Зёма – все по стальным статьям. Потому имеют вес.
Показывают, где его шконка. Тут Зёма:
– Иди-ка сюда. Что-то покажу.
Тут наш пацан увидел сидящего на полу в углу одного бедолагу, которого и человеком-то назвать трудно. Зачуханный, зашуганный, сразу понятно, что опущенный. От него вонь на всю камеру.
– Он в хате ответственный за парашу. И всё остальное тоже он делает. Можешь отдать бельё, он постирает. Погремуха – Мокрый.
Вот тебе и рабсила. Да он молодой совсем. Глаза голубые. Это хорошо, что есть, кому всё делать. В тюрьме вроде бы делать нечего, да делать особо ничего не хочется. Человек быстро привыкает к ничегонеделанию. Мокрого ещё в ИВС опустили. Парень сломался на ровном месте. Никому не советую оказаться на его месте. Наш пацан снял с себя всё грязное, отдал Мокрому, чтоб постирал. Жалко парня, но он не подал виду. Мараться об какое-то чмо, не солидно, да и чревато.
Новоприбывший достаёт свой майдан. Три килограмма сахара в общак. Сахар тут ценится, ибо брага без него не делается. Начинается чайная церемония. Не спеша разговоры ведут. Куда им торопиться?
Марат, городской русский парень, подчёркнуто с ним обходителен.
– Кого въ… ли? – спрашивает он прямо.
– Дальнобойщиков приподняли, – рассказывает в деталях.
Детали – это важно.
– Что за товар?
Начинает нахваливать товар, как будто свой собственный.
– На общак уделить хоть что-то было желание?
– Конечно, если бы всё срослось, мы бы уделили.
На нет и суда нет, а за намерения – очко.
– Базара нет. Есть свои люди?
И тут блат – сертификат на лучшую жизнь. Потому на воле надо успевать обзавестись нужными людьми из этого круга.
– Есть, – ну, и слава богу.
Один в поле не воин – и на воле, и в неволе.
– Ну-ка, кого имеешь в виду?
– Айдар…
– Ну…
«Базара нет», – всё с ним ясно. Кто Айдара тут не знает. Он давно прописался в 76-й хате.
– Откуда Айдара знаешь?
– Бывшей жены родной брат.
Стоп! Пацан у нас успел в женатиках походить? Это уже интересно. Как это мы пропустили? Жену, хоть и бывшую, оставим на потом.
