– Попробуй сама принимать решения, – сказала мать. – Не подражай во всем Джесси. Это глупо. Думай своей головой. Будь хоть в чем-то оригинальной.
Девочка пообещала стараться и легла спать, пребывая в раздумье.
На следующее утро на завтрак подали копченую рыбу и почки. Оба блюда стояли на столе рядом. Девочка страстно любила копченую рыбу, а почки вызывали у нее отвращение. Только здесь она осмеливалась иметь собственное мнение.
– Что тебе, Джесси? – спросила мать, обращаясь сначала к старшей дочери. – Рыбу или почки?
Джесси колебалась, а сестра с волнением смотрела на нее.
– Пожалуй, рыбу, мама, – ответила Джесси, и младшая сестра отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.
– Тебе, конечно, рыбу, Трикси? – обратилась к ней мать, не заметившая состояние дочери.
– Нет, спасибо, мама, – ответила маленькая героиня и, подавив рыдание, проговорила дрожащим голосом: – Мне хочется почек.
– А мне казалось, ты их терпеть не можешь, – удивилась мать.
– Да, мама, совсем не люблю.
– А копченую рыбу, напротив, обожаешь.
– Да, мама.
– Тогда почему ты, дурашка, не взяла ее?
– Рыбу выбрала Джесси, а ты велела мне быть оригинальной.
И бедная крошка разрыдалась, осознав, какую цену приходится платить за оригинальность.
Мы трое отказались принести себя в жертву ради желания Брауна быть оригинальным. Нас вполне удовлетворяла в роли героини обычная красивая девушка.
– Добродетельная или порочная? – поинтересовался Браун.
– Порочная! – с жаром отозвался Макшонесси. – Что скажешь, Джефсон?
– Ну… – Джефсон вынул изо рта трубку и заговорил миролюбивым, меланхолическим тоном, которому никогда не изменял, – неважно, рассказывал ли он о свадебных торжествах или траурной церемонии. – Не будем делать из нее исчадье ада. Порочная, но с благородными порывами, которые старается держать под контролем.
– Интересно, почему плохие люди намного интереснее добродетельных? – задумчиво произнес Макшонесси.
– Полагаю, ответ прост, – сказал Джефсон. – В них нет определенности. С ними ты всегда настороже. Есть разница – ехать на объезженной, управляемой кобыле или на резвом молодом жеребце, от которого не знаешь, чего ожидать? На одной удобно путешествовать, зато со вторым не соскучишься – тебя ждет хорошая тренировка. Если твоя героиня – добродетельная женщина, можешь не приступать ко второй главе. Всем и так известно, как она поведет себя в той или иной ситуации при тех обстоятельствах, в которые ты ее поставишь. При любом раскладе она поступит одинаково – то есть правильно. С безнравственной героиней все обстоит иначе – никогда не знаешь, как она себя поведет. Из примерно пятидесяти возможных путей она может выбрать как правильный, так и один из сорока девяти неправильных, и тебе остается только с любопытством следить, какой же путь она в конце концов изберет.
– Но нельзя отрицать, что встречаются и добродетельные героини, которые вызывают интерес, – высказался я.
– Временами вызывают – когда совершают ошибки, – продолжил Джефсон. – Безупречные героини раздражают читателя не меньше, чем Сократ раздражал Ксантиппу [5], или добросовестный отличник – обычных школьных бездельников. Возьмем типичную героиню романов восемнадцатого века. Она встречается с возлюбленным только для того, чтобы сообщить о невозможности ему принадлежать, и все свидание обычно льет слезы. Она никогда не упускает случая побледнеть при виде крови и в самый неподходящий момент падает без чувств в объятия любимого. Она твердо знает, что никогда не выйдет замуж без отцовского согласия, и так же твердо намерена не выходить замуж ни за кого, кроме того, единственного, на брак с которым, по ее убеждению, отец никогда не согласится. Эта безупречная молодая девица столь же скучна и неинтересна, как знаменитость у себя дома.
