Порой авторы в погоне за оригинальностью буквально выворачивают перелагаемый ими текст наизнанку, то есть если в подлиннике сказано «Я пошел», они непременно напишут «Мной сходили» или даже «Меня пошло». Весьма преуспел в этом отношении известный переводчик Микушевич, такого рода подход к тексту сквозит едва ли не в каждом его ПСШ. Вот примеры.
СШ-1 (здесь и далее – подстрочник первых двух строк первых катренов от разных сонетов):
Подстрочник (лирический герой размышляет):
От самых прекрасных существ мы жаждем прибавления,
Чтобы таким образом роза красоты никогда не умерла…
Перевод Микушевича (лирический герой обращается к другу или к читателю):
Ты посмотри, как множатся в цвету
Желанные, прекрасные созданья,
Как завещает роза красоту…
СШ-13:
Подстрочник (лирический герой выражает желание):
О [если бы] ты оставался самим собой! но, любовь моя, ты
Не дольше [останешься] собой, чем ты, [будучи] собой, [пребудешь] здесь живым…
Перевод Микушевича (лирический герой разъясняет своему другу, что тот сохранил себя, ибо еще не умер):
Ты все еще себе принадлежишь,
Любимый, потому что ты живой…
СШ-14:
Подстрочник (лирический герой констатирует):
Не по звездам я составляю мои суждения,
И хотя, как мне кажется, я искушен в астрономии…
Перевод Микушевича (лирический герой с гордостью сообщает, что владеет наукой):
Пусть лишь отчасти мне знаком язык
Небесных звезд, я тоже астроном…
СШ-15:
Подстрочник:
Когда я думаю, [что] все растущее
Пребывает безупречным не более мгновенья…
Перевод Микушевича:
Когда в произрастанье вижу тлен,
А совершенство хрупкое – на миг…
Волею переводчика этот вариант сбился с верного переводческого курса и «трансмутировал» в непроходимую чащобу косноязычия. Дальнейшей регистрацией такого рода эпизодов мы предоставляем заняться читателю, отослав его к книжке ПСШ указанного автора.
Шаракшанэ (СШ-12):
От Времени с косою нет защиты, —
В потомстве лишь спасение ищи ты.
В силу многозначности слова «коса» неискушенный читатель может по сим строкам представить себе Время с женской косой на голове. Или с мужской, но это дела не меняет, поскольку в подлиннике говорится о неизменном атрибуте Времени – косе как о режущем инструменте, а не как об элементе прически.
СШ-21 (переводчик тот же:
Другие пусть шумят, а я не славлю
Того, что на продажу я не ставлю.
Стало быть, лирический герой этих строк регулярно что-то или кого-то продает, а продавая, шумно «славит». На этот раз, правда, он не выставляет своего товара на продажу, поскольку в нем, надо полагать, имеется какой-то изъян.
Фрадкин (СШ-113):
Приказы мозгу глаз не отдает,
И я лишен наполовину зренья.
Не значит ли это, что автор перевода (не сонета), окривел на один глаз? (К слову, использовать «глаз» там, где по смыслу больше подходит «взор», пришлось по душе многим переводчикам, в том числе и корифеям. В частности, см. у Маршака в СШ-24: «Мой глаз гравером стал…». То есть один глаз стал гравером, а другой избрал себе иную профессию? И образчикам такого грубо оптического буквализма как у Маршака, так и у других переводчиков, несть числа.)
Козаровецкий (СШ-15):
Ты, в блеске юности, встаёшь воочью,
Там, где толкуют Время и Распад,
Как юный день твой изувечить ночью.
Согласно этой версии «Время» и «Распад», очевидно из хулиганских побуждений, сговорились «ночью» подкараулить «юный день» с целью нанести ему тяжкие телесные повреждения. Долго же они будут за ним гоняться, ведь «юный день» застигнуть в ночное время нет никакой возможности.
