Я протянул руку, понимая, насколько глупо звучит эта отговорка.
Наши пальцы соприкоснулись. Метка на плече нагрелась.
Почему? Истинность у драконов не с телом. И раз в этом теле уже не моя истинная, то и реакции на нее должны быть совсем другие.
Я поднял взгляд, изучая отклик иномирянки.
Медленное путешествие моих пальцев по ее ладони, холмик выступающей косточки на тонком запястье, вздутые бугорками подземных рек вены. Откинутый рукав халата. Отчаянные удары пульса в локтевой впадине и мелкая россыпь мурашек как круги на воде.
Лиля приоткрыла рот, облизнулась, оставив на розовых губах влажный след. Тяжело сглотнула и упругий бугорок на тонкой шее дернулся вверх-вниз. Я проследил за его прыжком взглядом и снова вернулся к ее лицу. Распахнутые глаза. Знакомые и одновременно чужие.
Можно обманываться, если не смотреть или не слушать. Иначе все равно ощущаешь подмену.
Я отвёл взгляд первым.
Чтобы не видеть чужачку в масляном блеске радужки. Замер, осознав, что в месте касания наших рук уже расплылась черная паучья сетка. Резко одернул руку.
Как я мог забыть. Странное, неясное явление, которому даже Дамиан не смог найти объяснения.
— Я прикосновением читаю мысли. И если убиваю кого-то, то путем сожжения его мозга, а не через подозрительную паутину.
Мы даже попробовали пожать руки. На его коже тоже выступила черная сетка.
— Чувствуешь что-то? — спросил я, заметив, как нахмурился друг.
— Ты тянешь из меня силу.
— Магию? — Я не чувствовал никакого притока.
Дамиан качнул головой:
— Жизнь.
Теперь, выходит, я невольно делал это же со своей женой. Тянул из нее жизнь. Пусть она чужачка, пусть заняла тело той, кого я любил. Убить ее я не желал.
— Как видишь, я справляюсь, — снова скрестив руки на груди сообщил я ей. — Мне не пятнадцать. Уж за ручку с женщиной подержаться я в состоянии.
— Какой молодец, — похвалила она, будто не чувствуя никакого дискомфорта. Даже с любопытством погладила светлеющую паутину на своей коже. — Это потому что мы женаты? Какая-то связь? Или связь из-за ритуала? От неё тепло и легко... или это связь тех странных драконов, в которых мы превратились? Не так я себе их представляла однако... Можно теперь мне потрогать, раз вы справляетесь?
Лиля
Пусть лица, размытого маревом сна, отчётливо не разобрать, но я уверена, что это Арс. Он смахивает вазу с фруктами и усаживает меня на комод широко разводя мои затянутые в сетчатые чулки ноги.
Почему-то это жутко заводит, хоть я такие отродясь не носила! Здравая мысль тонет в тумане желания, стоит ему лишь погладить щиколотки, дразняще провести ладонями выше, сжать внутреннюю сторону бедра над кружевной кромкой чулок, но не прикасаясь к горящей, жаждущей прикосновений коже.
— Ещё, ещё… — я посмеиваюсь и выпрашиваю добавку.
— Попроси как следует, энтле, — его голос мурашит кожу будит во мне нечто дикое.
Я тянусь вперед, касаюсь губами уголка его губ, провожу языком по нижней и неуверенно ее прикусываю… отстраняюсь, вглядываясь в марево странного образа с немым вопросом. Почему-то мне кажется, он прекрасно видит и понимает мои поддразнивания.
— Так хорошо? — намеренно провоцирую, еще шире разводя ноги. — Достаточно?
Он нетерпеливо рычит, уложив руки мне на зад, притягивает к себе, толкаясь бедрами, а рот накрывают злые, требовательные губы.
Поцелуи-укусы опускаются ниже, клеймят шею, прикусывают трепещущую венку. Ладонь ползет выше, минуя чулки, касается кожи и тонкого кружева трусиков, пальцы ласкают прямо так, через тонкую преграду. Я шумно дышу, дрожу и пытаюсь то свести ноги, побуждая усилить напор, то расставляю их шире, дабы увеличить доступ.
