Дамиан и Кристин уже затерялись в толпе. Я понимал их желание уединиться, и ещё в замке знал, что мы с женой (однажды я привыкну ее называть по имени) тоже останемся на время прогулки вдвоем.
— Хочешь посмотреть ледяные скульптуры?
— И всё? — фыркнула она, явно облегченно выдохнув, — я уж себе надумала... всякого. Пойдем на горку? На вот ту, самую большую? Там же наверняка есть какие-то санки или еще что. О, еще я хочу леденец! На палочке! — Ухватив меня под локоть, она потащила меня к хохочущей толпе. — У нас в последнее время не зима была, а отстой!
— Леденец, значит? На палочке? — я бросил на нее неоднозначный взгляд. Накануне ночью она весьма ярко продемонстрировала свою любовь к подобным сладостям.
Опустил глаза на растянутые в улыбке губы жены. Во сне они приоткрылись, стоило лишь легонько надавить пальцами. Теплый кончик языка ударился в подушечку, посылая по телу разряд вдоль позвоночника. Яркий румянец на щеках и блеск в глазах сбивали дыхание, как долгий рывок в беге. Так же сильно жгло лёгкие и сводило спазмом мышцы.
Я не должен был ее хотеть, но в этих проклятых снах ни о чем больше даже думать не мог! Не мог контролировать себя. Не мог отказаться от нее...
Держаться подальше и вести светские беседы. Такой был план.
И все летело в бездну, стоило только вдохнуть ее запах. Голову затягивало туманом, жажда обладания жгла пальцы и я сдавался. Каждый раз. Я вновь уставился на ее губы…
Этой ночью они сомкнулись вокруг моего пальца, соскользнув чуть ниже. Распущенные волосы водопадом скрыли лицо. Я притянул жену ближе, впившись пальцами в ее бедро. Комната наполнилась моим рыком. Глубоким и утробным. Жена убрала волосы с лица и глянула из подобия с вызовом и азартом.
А теперь вот смущалась от напоминаний.
— И покататься на горках? Запомню твои предпочтения, энтле.
— А ты? Чего хотел бы? — она вертела головой, то и дело хлопая меня по локтю, привлекая внимание к тому, что ей понравилось.
— Вот так же беззаботно и просто смотреть на мир, — честно ответил, хмыкнув. Столько в ней было живости, радости и энергии. Другой мир, чужие люди, все очень непросто. Нежеланный муж. А она улыбается, как ребенок, свежо и искренне, радуется каким-то глупостям. Как, вообще, можно радоваться всему вот этому, когда голова раскалывается от тяжёлых мыслей?!
— О! Смотри, смотри какие фонарики! — я обернулся, пробежав взглядом вдоль ее руки. По тёплому тулупу, до ладоней, уже покрасневших у костяшек от холода. — У нас похожие есть, давай запустим? Красиво будет! И для Кристин с Дамианом возьмем?
Я схватил ее за указывающий на фонарики палец. Согнул его вместе с остальными в кулак и прикрыв ладонями, наклонился, чтобы обогреть дыханием.
— Надень рукавицы, обморозишь. На севере коварный мороз. Из-за сухости его почти не ощущаешь, но кусает он сильнее нашего.
Лилиана смотрела на меня со смесью удивления и неверия.
— Уважаемый, нам четыре фонарика, будьте любезны. — Я протянул лавочнику серебряную монету. — Сдачу оставьте себе. Выпейте грогу за здоровье моей молодой жены.
Лоточник стал благодарить, уверять, что фонари все магом местным заряжены и точно исполнят наши желания. Я кивнул:
— Мы на обратном пути заберём, а то жена на горки хочет. Не с руки с фонарями кататься.
Это не было просьбой, не по тону, не по форме. Я заплатил достаточно, чтобы высказывать подобные желания. Лоточник закивал. Обещал сохранить в лучшем виде. Поблагодарив, протянул жене руку:
