Но подписал-то ведь я! Какое мне дело до «другого»? Отмотать время на полсуток назад, я взял бы эти проклятые оригиналы и… Оригиналы!
– Стой здесь! – велел я. – Обещаю, город будет в порядке. Мы еще такие корабли забабахаем, что никому не снились! Никуда не уходи, не вздумай лезть в воду!
Впрочем, воды-то уже не осталось, корабли опустились на высохшее дно, а цистерна, плюхая раздувшимися боками, покатила вдоль набережной.
Я бежал, как никогда в жизни не бегал. Мимо пыльного пятна на земле, как от старой мебели. Раньше здесь стоял Исаакий, теперь части его купола толкали в чехол из мешковины.
Мимо разобранных машин и светофоров. Опустевших постаментов. Мимо очереди горожан, что терпеливо ждали, когда их упакуют и отправят на длительное хранение. Мимо провалов в земле, где раньше были станции метро, а теперь стояли таблички «экспонат на реставрации». Находилось немало тех, кто ничего не замечал и веселился. Они преграждали путь, и я продирался сквозь людей. Серые елозили на коленях, смывая мыльными щетками дорожную разметку. Уже половины зданий на Невском не хватало, уже канал Грибоедова был осушен, и в Фонтанке воды убавилось на треть, и цистерны жадно булькали на ее берегах.
Наконец, я свернул в переулок, к которому стремился. Родной департамент, к счастью, никуда не исчез. Остановился перевести дух. И вдруг из переулка на меня вылетела, грохоча копытами, вороная лошадь. Поначалу я даже не понял, чьи зубы несутся на меня с такой скоростью, успел зажмуриться и позвать про себя: «Помогите! Хоть кто-нибудь!».
Удара не случилось, я услышал громкое ржанье и открыл глаза. Четверо крепких ребят, тех самых, что в моей фантазии несли меня на щите, удерживали жуткую животину. Едва не оставляли пятками борозды в асфальте. Я попятился, но лошадь притихла, глянула на своих захватчиков слева, справа и послушно потрусила, кокетливо помахивая то хвостом, то гривой. Кобылицу провели мимо меня, вжавшегося в стену.
– Спасибо! – крикнул я спасителям и взлетел по ступеням.
Дорогу мне преградил… козел. Он вроде бы и наклонял голову, демонстрируя готовность к бою, но как-то неуверенно. Косил глазом из-под нахмуренной брови, топтался. Тихонько перхал горлом. Знакомо так. Ну, с этим-то я знал, что делать!
– Пал Палыч! – начал я вкрадчиво. – Ну как же так, Пал Палыч? Ведь вы – интеллигентнейший человек! – я помахал для убедительности щепотью перед его носом. – Неужели дворянская кровь остыла? Во что превратили вас взяточники и хапуги? Средняя зарплата дороже совести?
Это было совсем просто. Козел пустил слезу и прикинулся мертвым. Он и раньше так делал в сложных ситуациях. А что? Вполне рабочий метод.
В вестибюле горел свет, охранник куда-то запропастился, а на его столе восседала огромная кудрявая крыса. В зубах она держала ключ. Крыса убедилась, что я вижу ее, глумливо сделала бровями вверх-вниз и перекусила ключ пополам. Добротный металлический ключ. Получилось наглядно.
Неловко признаваться, но я привык к своим конечностям и совсем не хотел, чтобы крысильда уполовинила мне руку. Поэтому торопливо закивал и отступил к двери. Но там, за дверью, меня ждал погибающий город. Что если я опоздал, и от него осталось лишь пыльное пятно на Земле?
Я подхватил с пола огнетушитель и направил струю пены на Лидию (трудно не узнать коллегу). Крысу снесло в угол, но справиться с ней было не так просто. Цокая металлическими когтями, разъяренная тварь двинулась на меня, демонстрируя жуткие зубы. Я спрятался за старинным зеркалом, выглянул, следя за приближением врага. И не сдержался, хихикнул. Ну, правда, она выглядела угрожающе, но так нелепо! Шерсть слиплась, косметика размазалась по морде, половина кудряшек развинтилась, а другие стояли дыбом.
