Кампанелла - страница 15

(«О преуспеянии наук»). Джон Мильтон (отрывок из речи «Против схоластической философии», произнесенной в Кембридже): «Помимо всего этого, нередко случается, что те, кто целиком посвятил себя этой напасти, диспутам, самым жалким образом обнаруживают свое невежество и нелепый, детский подход к делу, когда попадают в новое положение, выходящее из рамки их обычных идиотских занятий. В конечном счете главная задача всего этого серьезного труда заключается в том, чтобы сделать вас более законченным дураком и более ловким обманщиком и одарить вас более искусным невежеством. Это и неудивительно, так как все вопросы, над которыми вы работали в таких мучениях и тревогах, совсем не существуют в действительности, но, как нереальные духи и нематериальные призраки, завладевают расстроенными уже и лишенными всякой истинной мудрости умами»[35].

Но будем объективны: в монастырях доминиканцев были прекрасные библиотеки, содержавшие тома не только богословия Отцов Церкви, но и писателей Античности, и Кампанелла словно губка впитывал в себя всю мудрость предшествующих веков. Потрясает не только учебное трудолюбие Кампанеллы, но и его феноменальнейшая память, позволившая впоследствии, в застенках, свободно оперировать сочинениями Платона, Саллюстия, Сенеки, Августина и многих иных; при этом сам Кампанелла отмечал в трактате об Испанской монархии, к примеру, что, сочиняя его, «лишен помощи моих книг и заперт, как пленник, в камере»[36] и завершил работу «несмотря на 10-летнее пребывание в несчастьях и то, что я болен, то, что я не мог обеспечить себя всем необходимым для этого труда, лишен помощи книг; когда я писал этот трактат, у меня не было под рукой ничего, кроме Библии, так что я тем легче получу прощение читателей, если где допустил неточности, поместил некоторые вещи туда, где им не место, или о чем-то написал дважды»[37] (из главы XXXII «О навигации»).

Когда инквизиция только-только еще бралась за Кампанеллу, он якобы заявил судьям, намекая на их невежество и на огромное количество времени, потраченное им на чтение: «Я больше потратил масла для своей лампады, чем вы выпили вина». Сложно сказать, было ли так на самом деле, и можно представить, что после такого заявления сделали бы с Кампанеллой, но упоминание о подобном заявлении инквизиторам действительно содержится в его письме, адресованном немецкому другу, философу-католику Каспару Шоппе. А в одном из своих сонетов он торжественно писал: «Мой мозг, хоть его и горсть, крепко держит меня всего; я поглощаю столько, что все книги, которые содержит мир, не могут утолить лютые муки моего голода. Каковы были мои пиры! Но мой рок – голод. Одним [своим] миром Аристарх насыщает мою алчность; заканчивается этот – другой мне предлагает Метродор; однако, взволнованный непрестанным желанием, я все же требую еще; чем больше я знаю, тем сильней нужда узнать еще»[38].

В Италии доныне сохранилось немало образцов средневековых библиотек, подобных тем, в которых трудился Кампанелла. Автору посчастливилось осмотреть библиотеку Малатестиану в Чезене (неподалеку от Римини). Выстроенная при монастыре, она имела большой скрипторий, где копировались и создавались оригинальные рукописи, а также просторный читальный зал с 58 партами для чтения, поставленными в два ряда. Книги прикованы к партам цепями, и недаром – ведь сколько в них вложено труда и искусства! Не говоря уже о том, что, к примеру, на изготовление пергамена для одной Библии требовалось истребить не одно стадо парнокопытных. А миниатюры? Оттого и стоили в то время книги целое состояние, оттого и приковывали их в библиотеках толстыми цепями, так как «несунов» всегда и везде хватало. Очень грамотно при строительстве было продумано естественное освещение, чтобы дневной свет давал возможность читать как можно дольше, так как во избежание пожара строжайше запрещалось использовать освещение огнем в любой форме. Своды поддерживают 10 колонн, разделяя зал, словно храм, на три нефа. Это действительно были храмы – храмы науки…