Я столкнулась с этим “храбрым” полицейским еще раз. В другой истории. Признал ли он меня? Думаю, что да. Осознал ли он трусость своей полицейской “храбрости”? Сомневаюсь. Слишком много злости было в его молодых глазах; слишком много власти, данной ему его должностью, звучало в его молодом голосе; слишком много неконтролируемого мужланства излучало его молодое тело передо мной, человеком субтильного телосложения, женского пола, велосипедиста (не водителя) и говорящего по-английски с акцентом, то есть иначе, чем он. Он выбрал физически слабую мишень для демонстрации своей “храбрости”, но ошибся в отношении моего сильного духа…
Легко кричать.
Трудно услышать другого и понять.
***
Дети
Всем, кажется, понятно, почему желающие удочерить или усыновить ребенка, проходят через тщательнейшую госпроверку их социального и финансового статуса, морального и нравственного облика, ментального и физического состояния. Только здоровые во всех отношениях люди могут стать приемными родителями. Ясно, понятно, справедливо.
Почему же потенциальные родители, решающие завести ребенка, не проходят никакой проверки?
Почему же судьба большинства будущих детей планеты вне фокуса социальных институтов?
Почему общество не проверяет будущих биологических родителей на их способность быть родителями, а не только зачателями?
Не потому ли мир перенасыщен несчастными взрослыми, которые выросли в большинстве своем из случайно зачатых или не как следует спланированных детей?
Несчастные плодят несчастных. Сколько детей родилось у партнеров, не помышляющих о детях и не желающих их? Сколько детей родилось у пар на стадии развода и решающих завести ребенка ради спасения своих рушащихся отношений? Каков процент таких родителей все равно расстается, так как рожденная жизнь не означает возрождения их чувств? Это ли не торжество родительского эго? Это ли не преступление в отношении таких детей, зачатых как последний шанс для восстановления уже больной семьи? Сколько родителей остались верными, преданными своим детям после их рождения? Сколько не бросили своих детей вместе с брошенной супругой или супругом? Это ведет к ключевому вопросу – зачем люди заводят детей? Для самих себя или для них самих? Большинство скажет – для воспроизведения рода, или, проще, самого себя (эго!), для обретения смысла жизни (эго!) или чтобы не быть одиноким (эго!) в старости. Получается, дети нужны для удовлетворения своего эго? Если бы была возможность спросить их до рождения, хотят ли они рождаться…
Что есть дети для родителей? Слезы? Удовольствие? Скука? Забота? Усталость? Беспокойство? Покой?
Бездетные пары разводятся реже. Почему? Больше дорожат друг другом? Больше остаются женщиной и мужчиной, не растрачивая себя на материнство и отцовство? Имеют больше времени на свой духовный рост и творчество? На любовь друг к другу?
Невозможно узнать у нерожденного ребенка, а хочет ли он вступить в этот мир, который взрослые истязают войнами и насилием по отношению к самим себе и природе. Нужны ли ребенку все те же проблемы и болезни, которыми наполнена жизнь взрослых?
Рождение – это первый шаг к смерти. Думаем мы об этом, порождая другую жизнь? Скорее, нет. Идеализация будущего свойственна рассудку. Часть родителей верит, что все у детей будет иначе, лучше. Такие стараются изо всех сил обеспечить уже не только себя, а еще одну или несколько жизней. Искрашивают себя в работе, отказывая себе во всем ради тех, кого породили. Счастье, если такая родительская забота возвращается к ним искренней заботой и любовью их детей, если не бросят им жесткое в лицо: “А я просил меня рожать?”, если родители не станут металлоломом и маразматиками на пути их отпрысков, если их не выдоят и не сдадут в утиль, как отработавший свое материал.
