Читать онлайн Валентина Иванова (Спирина) - Каракули гениального графомана. Лучшее



Редактор Валентина Спирина

Дизайнер обложки Валентина Спирина


© Валентина Иванова (Спирина), 2019

© Валентина Спирина, дизайн обложки, 2019


ISBN 978-5-0050-7078-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Светлана Королева

Поэтесса, писатель, певица, преподаватель музыки, главный редактор интернет-журнала «Луч Светы». Россия – Брянск

Хочу сразу начать с главного – со стихов невероятно талантливой Валентины Ивановой. А, точнее, с их сути. Каждое стихотворение – это отдельная, яркая, переливчато-неординарная история, до краёв наполненная жизнью, чувствами-хлыстами, эмоциями-жилами, характером-сиюминутным настроением, «тишиной» на разрыв, громоподобным «молчанием», взрывами-фейерверками сердца… Это не штампованные рифмы, жаждущие признания, сложенные для холодного разумного блеска. Это клочья. Вырванные с болью или отчаянием, радостью или любовью, печалью или счастьем. Рифмосплетеные клочья души.

Можно открыть любую страницу, коснутся взглядом любого стихотворения, и оно зазвенит в вас колокольчиками-чувственности, заиграет в вас маслом, акварелью, гуашью, акрилом, медовыми оттенками; заштормит в вас двенадцатибальностью смысла, разрежет скалы безразличия морскими волнами искренности. Откройте, коснитесь и плывите в мир фантазии, переплетенной с реальностью… Ощущайте, парите, живите!

Александр Дагай (Дух Хайяма)

Поэт, писатель, ученый и невероятной души человек. Израиль – Кейсария

В творчестве Валентины Ивановой просматривается ограничение лиризма миром сокровенных переживаний души поэта. Стихотворения, вошедшие в трилогию автор лишила всякого словесного украшательства. Автор предала им афористической краткости, выразительности и ясности. Это говорит об Ивановой, как о талантливой поэтессе с ярко выраженной индивидуальностью.

Свои стихи Иванова пишет от самого сердца, не прикрываясь наигранными эмоциями. Словно оголенный нерв предстает она в своих произведениях, понятных и близких читателю, отличает несвойственная силе ее эмоциональности и таланта духовная обособленность. Внутренние порывы и переживания женской сущности отделены от остального мира: «Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха». Ее стихи несут внутреннюю энергию, которая позволяет лишь предположить настоящую мощь и глубину страсти.

Я не пишу стихи. Я ими думаю


Спирина Валентина Петровна, урождённая Иванова, отсюда и фамилия, под которой пишу. Родилась 17 мая 1972 года в маленьком провинциальном, но очень красивом старинном городе Касимов. Четвертая дочка в обычной рабочей советской семье.

В 1978 году умерла мама.

Мне было 6, а ей всего лишь 40,
А за окном вовсю смеялось лето,
Но всё за нас давно решили где-то…

Не было ни страшно, ни больно. Было непонятно: «Почему вдруг тебя не стало?» Страх и боль пришли позже и не отпускают по сей день, и по прошествии многих лет, я с мамой, как с живой, разговариваю…

Мама, мамочка, помнишь – платье из ситца?
Ты его на мое день рождения сшила…
А я помню. Оно до сих пор мне снится…

Рядом с домом находилась Станция Юных Натуралистов, где и пролетели семь лет моей жизни. Уход за животными и растениями, позже селекционные работы с ягодами и, как итог – медаль участника ВДНХ СССР.

Потом была лёгкая атлетика. Но я не полюбила её, а она меня и я перешла в секцию гребли на байдарках. Чемпионка и призерка России и ЦС «Динамо»

А потом грянули 90-ые… Пришлось поставить весло в угол и пойти работать. В то время в нашем городе выбор работы был ещё большой, но я пошла на хлебозавод. Он был недалеко от дома и мне всегда нравилось, когда со стороны завода тянулся аромат свежего хлеба.

Вы знаете, какое это чувство,
Когда над полусонною землёй,
Плывет и разливается так вкусно,
Дыханье хлеба, созданный тобой…

Там и пронеслись ещё 24 года моей жизни. Там же я вышла замуж, родила троих детей – двух дочек и сына.

В 2007 году попала в больницу и, казалось бы простая операция, обернулась четырьмя годами больниц и чередой последующих операций. Там, в больнице, я и начала писать стихи, дабы хоть как-то оттолкнуться от невеселой реальности.

Мне бы пару минут одиночества,
Чтобы громко, по бабьи, завыть.
Я живая! И мне ещё хочется
Полноценною жизнью пожить…

Но всё проходит. Больницы, слава Богу, закончились. Я вернулась к теперь уже «почти» нормальной жизни. Дети выросли. Работу пришлось сменить на более легкую. А стихи остались.

Как Вы думаете, кто такой, что такое – поэт?
Четыре строчки, вылизанные в угоду рифме?
Да нифига! Поэт это тот, кто видит свет, там, где его нет.
Это менестрель, шагнувший на грязный асфальт из старинных мифов.
Как Вы думаете, о чем должен писать поэт?
О природе, о быте или о любви несчастной стонать и плакаться?
Да щас вот! Это на любой вопрос стихами выдать полный ответ.
В грязь готовый нырнуть с головой, не боясь испачкаться.
Встаньте те, кто считает, что он поэт!
Ох, сколько вас встало, можете обратно садиться.
Можно тысячу строк написать, а стихов как не было, так и нет,
Рифмовать научились многие, а поэтов средь них – единицы.
Поэт – это вам нифига не денег мешок,
Это луна в стакане на завтрак и на обед в кастрюле кипящее солнце,
Это не стишок, не нервный смешок, а дрожь до самых кишок,
Это сердце, вырванное из груди, которое на ладони бьется.
Поэт – это неба серо-лиловая акварель,
С облаками-клоками старой рабочей фуфайки, замызганной дочерна,
Это детская, молоком пахнущая, постель,
И сказки, придуманные специально для сына или дочери.
Поэт – цветов полевых свежий букет,
Собранный утром, специально для матери,
Это соловей, встречающий вместе с тобой рассвет,
Поющий для всех. ДЛЯ ВСЕХ. А не избирательно.
Успокойтесь! Девяносто девять процентов из нас,
Никогда не встанут с Пушкиным и Пастернаком на одной полке,
И никто не услышит ваш, вопиющий в пустыне глас,
Хоть голос сорви, охрипни – никакого не будет толку.
Да, и я по большому счету, увы, не поэт.
И не стать мне никогда Цветаевой или Ахматовой новой.
Да пофиг. Я к этому не стремлюсь. Поверьте – нет.
У меня своя фамилия есть. Я Иванова. Валентина Иванова.

Волчья Любовь. New

В глухом лесу, в забытом богом крае,
На покрывале из живых цветов,
От смертной и кровавой, страшной раны,
Уходит к предкам гордый сильный волк.
Ещё в сознании, еще немного дышит,
Еще по венам тихо кровь бежит,
Еще пока и видит он и слышит,
И память долгой жизни ворошит.
Осенней ночью под дождем из листьев,
Он в этот мир пришел под шум грозы.
Художник-осень рисовала кистью,
Дорогу в жизнь волчонка егозы.
Вскормленный молоком волчицы мамы,
Он силу обретал и день за днём,
Усталости не чуя и упрямо,
Горел познания неистовым огнем.
Зимой уже он сам искал добычу,
Заматерел, окреп, стал опытней, умней,
И ради интересной сильной дичи,
Готов был ждать в засаде пару дней.
Однажды у лесного водоема,
Когда весна будила к жизни лес,
Волчицы образ раньше незнакомый,
Перед глазами вспыхнул и исчез.
Покой потерян, сердце волчье бьется,
И рвется из груди наружу стон,
А его мама весело смеется:
– Попал, сыночек! Вот и ты влюблен.
Как твой отец, вожак огромной стаи,
В зубах цветы охапками носил.
Мы парой с ним весной однажды стали,
В итоге с нами ты теперь – наш сын.
Искал повсюду волк свою волчицу,
Весь лес вдоль – поперек исколесил.
И помощи у ветра, зверя, птицы,
Надрывно и отчаянно просил.
Но лес молчал, храня свои секреты.
А может просто время не пришло…
Но вот однажды в середине лета,
Волков судьбой в одном бою свело.
Облава. Егеря. Капканы. Ружья.
Как пятна крови, яркие флажки.
Волк понял – обложили, он окружен.
Пульсирует одно – беги… Бегиии!
И напролом, сквозь лес, сдирая лапы,
Так больно хлещут ветки по глазам,
Почувствовал дыханье чье-то рядом,
С ним бок о бок… Она! Святые небеса!
Теперь ему не только выжить нужно,
Спасти её, от боли защитить.
От злых людей, и от бездушных ружей.
Готов на всё, чтоб рядом с нею быть.
Из шума выделил сухой щелчок затвора,
Рванул в кусты, охотника сметя,
Охотничья озлобленная свора,
Оскалила клыки – не пощадят.
Два волка против воли человека,
В борьбе за жизнь и нежную любовь.
И их благословило волчье небо,
Чтоб вместе встретить волчье солнце вновь.
Осталась позади собачья свара,
На лапах и на мордах кровь врагов.
В закатном зареве, как в отблеске пожара,
Исчезли силуэты двух волков.
С тех пор они уже не расставались.
Одним дыханьем жили на двоих.
По волчьи жили, плакали, смеялись.
Вдали от глаз озлобленных людских.
На лес спустилось снежное причастье,
Зима тропинки снегом замела.
В размеренную жизнь ворвалось счастье —
Волчат ему волчица родила.
И в волчьем логове, на дне семейной ямы,
Пять серых копошащихся комков,
Под теплым брюхом и под взглядом мамы.
Причмокивая, пили молоко.
Отец вожак им добывал добычу,
Капканы и ловушки обходя,
Чтоб самому не стать однажды дичью,
Матерый волк с повадками дождя.
Летело время, наступило лето.
На первую охоту вел волчат,
Среди деревьев, зеленью одетых,
Отец детей, как выжить, обучал.
Вдруг вздрогнул сонный лес от залпа ружей,
Сезон охоты… Черт бы их побрал!
– Возьми детей! Себя не обнаруживай!
Шепнул волчице волк и в миг пропал.
Бежал сквозь лес, ни от кого не прячась.
И напролом, через собачий строй.
Лилась рекою злая кровь собачья,
И рвался в небо грозный волчий вой.
Всех обманул, увел к другому лесу,
От страшных ран кружилась голова,
– Я вас люблю! – взлетело к поднебесью.
Последние, прощальные слова.
В глухом лесу, в забытом богом крае,
На покрывале из живых цветов,
От смертной и кровавой, страшной раны,
Ушел в мир предков волк. Матерый волк.
Накроет ночь весь лес прощальным саваном,
И будет небо долго слезы лить.
А людям, если честно, не мешало бы,
Учиться у зверей любить и жить.

Белая Волчица

Ночь. Поляна. Тусклый свет луны.
Девушка в мольбе сложила руки,
Но слова молитвы не слышны,
Лишь глаза кричат о дикой муке.
На поляну вышел Белый Волк,
Весь окутан снежной пеленою.
Лес вокруг него застыл, примолк,
Околдованный тоскливым волчьим воем.
Голову он к девушке склонил,
Полоснул по ней холодным взглядом,
Человечьим голосом спросил:
– Что тебе в твоей молитве надо?
Почему ты здесь совсем одна?
Мир зверей людей не принимает.
Волчья и холодная луна
Речь простых людей не различает.
Девушка, от холода дрожа,
Еле слышно волку отвечала:
– В этот лес ушла моя душа,
В день, когда я волка повстречала.
И, наверное, под светом волчьих звезд,
Я навеки мир людской забыла.
Моё сердце этот волк унес,
В день, когда я волка полюбила.
Чуть подумав Белый Волк спросил:
– И чего же ты теперь желаешь?
Прошептала из последних сил:
– Быть хочу с ним рядом, в волчьей стае.
Волк ответил:
– Правильно пойми,
В мир людей возврата же не будет,
Ночью станут твоей жизни дни,
Нас боятся, ненавидят люди.
Наша жизнь течет среди флажков,
В дикой, сумасшедшей круговерти.
Волк не создан для людских оков.
Каждый миг на волосок от смерти.
Белый Волк глядел куда-то в даль,
Говорил, тихонько подвывая.
Девушка ответила:
– Не жаль!
Жизнь свою людскую проклинаю!
Без него мне не дышать, не жить.
Без него мне лучше просто сдохнуть,
Чем ночами на подушке выть,
До утра одной смотреть на звезды.
Молвил Волк:
– Ну что ж… Да будет так!
Жить тебе отныне в волчьей стае.
Только вот, я не смогу никак,
Против воли полюбить заставить.
Если вдруг до следущей луны,
Не сумеет волк в тебя влюбиться,
Тут мои уж чары не сильны —
Станешь белой призрачной волчицей.
Девушка кивнула головой,
По лицу ручьем сбегали слезы.
– Я на всё согласна, демон мой!
Лучше так, чем жить в напрасных грезах.