Милош усмехнулся.
– Да, знаю, – ответил он. – Но я думаю, что мы должны стараться быть не слугами смерти, а слугами жизни. Мы должны бороться за каждую жизнь, как бы тяжело это ни было.
– И как мы будем это делать? – спросил Иван, в его голосе звучала ирония. – У нас же нет волшебной палочки.
Милош остановился и посмотрел на друга. В его глазах горел огонь решимости.
– У нас есть знания, Иван. У нас есть опыт. У нас есть руки и сердца.
Иван улыбнулся.
– Ты прав, Милош, – сказал он. – Ну что, пошли учиться быть слугами жизни?
Милош кивнул, и они направились в библиотеку, готовясь к новым испытаниям и новым знаниям.
Милош чувствовал себя счастливым. Он нашёл своё место в жизни, нашёл друзей, нашёл своё призвание. Он знал, что впереди его ждёт трудный путь, полный испытаний и трудностей. Но он был готов к ним.
Он мечтал стать хорошим врачом. Он хотел помогать людям. Он хотел сделать мир лучше. “Кто, если не мы?” , – думал он, вспоминая слова песни, которую любил слушать по радио.
Он ещё не знал, что скоро его мечты будут жестоко растоптаны войной. Что ему придётся увидеть смерть, страдания, насилие. Что ему придётся делать выбор, который будет преследовать его всю жизнь. Что он потеряет всё, что ему дорого, и останется один на один со своей болью.
Но пока он был молод, полон сил и надежд. Сараево казался ему самым красивым городом на свете, а жизнь – бесконечным приключением.
Он был готов к будущему.
Дождь, словно заговорённый, не унимался. Он лил над Сараево уже третьи сутки, превращая улицы в мутные реки, а настроение горожан – в серую, однообразную палитру. Алия куталась в старый, пропахший сыростью шарф, пытаясь хоть немного согреться. Холод проникал под кожу, заставляя ёжиться и думать о горячем чае.
Сегодня ей предстояло посетить человека, которого в городе называли Картографом Шрамов. Милош… Об этом имени ходили легенды, словно о персонаже из старинной сказки. Говорили, что он живёт на барже, пришвартованной к берегу реки Милячки, и рисует карты человеческих страданий. Говорили, что он может видеть то, что скрыто от глаз обычных людей, что он способен читать по шрамам на телах и душах. “Шрам – это не просто рубец, это – история, написанная кровью” , – вспомнила Алия слова доктора Хасана.
Баржа, видневшаяся в тумане, и правда выглядела зловеще. Ржавчина, словно болезнь, разъедала её бока, а на палубе валялись обломки старых сетей, куски дерева и прочий хлам, собранный рекой. Она казалась призраком прошлого, выброшенным на берег современности. Алия поёжилась. “Интересно, каково это – жить в таком месте? Полностью отрезанным от мира” , – подумала она.
Ей было немного страшно. Она слышала, что Милош – человек нелюдимый, замкнутый, даже немного безумный. Говорили, что война сломала его, что он потерял веру в людей и в себя. “Но ведь даже в самом сломанном человеке можно найти искру надежды” , – твердила себе Алия, вспоминая слова своей бабушки.
Она глубоко вздохнула, собираясь с духом, и решительно направилась к шаткому трапу, ведущему на баржу. Под ногами скрипели старые доски, а ветер свистел в ушах, словно предостерегая её от этого визита.
Добравшись до двери небольшой надстройки, служившей Милошу домом, Алия остановилась. Что ей сказать? Как начать разговор с человеком, который отгородился от всего мира? “Главное – быть искренней и уважительной” , – решила она.
