Она постучала – тихо, но настойчиво.
Внутри царила тишина. Слышно было только, как дождь барабанит по крыше и как где-то скрипит старая мебель. Алия постучала ещё раз, громче.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем дверь скрипнула и приоткрылась. На пороге стоял Милош.
Алия ахнула. Она ожидала увидеть кого угодно, но не этого. Перед ней стоял измождённый, небритый мужчина с потухшим взглядом и глубокими морщинами, избороздившими его лицо. Он выглядел намного старше своих лет. Его глаза, когда-то, наверное, полные жизни и энтузиазма, теперь казались пустыми и безжизненными. На нём была старая, выцветшая футболка и грязные штаны.
– Что нужно? – хрипло спросил он, словно выплёвывая слова.
Алия постаралась не выдать своего волнения.
– Здравствуйте, Милош, – сказала она, стараясь говорить мягко и приветливо. – Меня зовут Алия, я психолог из реабилитационного центра. Доктор Хасан…
– Знаю, – перебил её Милош, – чего он от меня хочет? Очередную медаль за сострадание? Или хочет, чтобы я нарисовал ему карту его геморроя?
Алия нахмурилась. Она не ожидала такого грубого приёма.
– Доктор Хасан считает, что вы можете помочь одному нашему пациенту, – сказала она, стараясь сохранить спокойствие. – Он думает, что ваш… талант… может быть полезен.
Милош усмехнулся, и в его глазах мелькнула искра сарказма.
– Мой “талант”? – переспросил он. – Ты это серьёзно? Я уже давно ничем не могу помочь. Я сам нуждаюсь в помощи. И, кстати, доктор Хасан это прекрасно знает.
– Я знаю, что вам тяжело, – сказала Алия, – но я верю, что вы можете помочь этому человеку. Он очень страдает. Он потерял всё, что ему дорого. И ему нужна ваша помощь, чтобы найти в себе силы жить дальше.
Милош посмотрел на Алию долгим и пронзительным взглядом. Она чувствовала, как его глаза, словно сканеры, проникают в самую глубину её души.
– Кто он? – спросил Милош, помолчав немного.
– Его зовут Ахмед, – ответила Алия. – Он ветеран войны. Он потерял на войне семью, дом, надежду. Он не может забыть то, что видел. Он не может жить дальше. Он заперт в своём прошлом, и ему нужна помощь, чтобы вырваться из этого плена.
Милош отвернулся от Алии, глядя на дождь, барабанящий по ржавой крыше баржи. Капли дождя, стекая по стеклу, напоминали слёзы.
– И что ты хочешь от меня? – спросил он, наконец, не поворачиваясь к ней. – Чтобы я нарисовал ему карту его ада? Чтобы я показал ему, как выглядит его личная бездна?
– Я хочу, чтобы вы поговорили с ним, – ответила Алия, стараясь говорить искренне и убедительно. – Чтобы вы попытались понять его боль. Чтобы вы помогли ему найти в себе силы жить дальше, несмотря ни на что.
Милош вздохнул и посмотрел на Алию долгим и тяжёлым взглядом.
– Я не знаю, смогу ли я это сделать, – сказал он. – Я уже давно разучился разговаривать с людьми. Я разучился верить. Я разучился надеяться.
Алия подошла к нему ближе и посмотрела ему прямо в глаза.
– Я верю в вас, Милош, – сказала она. – Я знаю, что вы сможете. Вы – Картограф Шрамов. Вы умеете видеть то, что не видят другие. Вы умеете касаться самых сокровенных уголков человеческой души.
Милош молчал, словно борясь с собой. Алия чувствовала, как внутри него идёт напряжённая борьба.
– Хорошо, – сказал он, наконец, – я попробую. Но я ничего не обещаю. И если у меня не получится, не вини меня.
– “Попробую”? – переспросила Алия, и в ее голосе прозвучало раздражение. Она проделала долгий путь сквозь дождь и туман, потратила кучу времени, и теперь слышала в ответ лишь жалкое “попробую”?
