Ну вообще прекрасно. Я аж рассмеялась.
– А за что меня бить?
– Мало-ли, попадётся тебе неадекватная особь, – с усмешкой пояснила келле.
– Но я не хочу терпеть такое унижение.
– Это правильно, терпеть его не надо. Когда вырастешь – будешь защищать своё имя, как ты сама решишь, а пока ты никто, пустое место, ветошь. До определённой поры лучше мириться с тем, что кто-то может по поводу или без на тебя кричать и даже приложить руку. Все твои попытки ответить старшим сёстрам сделают хуже нам обеим. Поэтому лучше я буду разбираться, а не ты.
– А эти трое тоже ваши подружки?
– Ну-у… как сказать. Раздолбайки до кончика крыльев и немного злобные девчата, но в бою и прикроют и вынесут на руках, если тебе достанется от локусов. После границы все меняются, одни в лучшую сторону, другие нет. Жизнь там… нелёгкая.
Я не очень поняла, о чём она. Голос у келле стал сразу каким-то мрачным и думаю ладно, не буду выпытывать подробности.
К счастью, мы быстро отвлеклись от этого разговора. Мы давно высохли и снова надели иинэ. Атмосфера, царящая вокруг озера, вернула настроение, и оно стало ещё прекрасней, когда с наступлением полной темноты мы присоединились к большой шумной компании, где было много старших сестёр с ученицами. Все общались, шутили и знакомились друг с другом. Когда Келле заметила, как я, будучи даже в шумном, говорливом обществе, засыпаю, мы вернулись домой.
Тренировки стали дольше, тяжелее. Суровая обыденность, да-да, я помню. Никак не привыкну к этому, никак не научусь рано-рано утром поднимать своё измученное тело. Зато привыкла к вечному недовольству своей келле: «Каждый день я должна будить тебя как малолетку?!». Но я что я могу поделать? Я очень сильно устаю, а она этого не понимает.
Это просто мучение: подъём, питьё огромных порций нектара, тренировка с экосами. От их пут у меня вечно болят руки и ноги. Небольшой отдых днём, потом долгие изнурительные полёты. Бег, перетаскивание тяжестей… и всё это под постоянный речитатив наставлений келле. В конце дня только на озере можно расслабиться, да и то, достали постоянные вкрадчивые взгляды старших сестёр и их едкие слова о моей «хилости». Надоело! Но Иртисс подбадривает, твердит что моё тело быстро не изменится, а то, чем я занималась все эти дни, всего лишь капля в море моего обучения.
Кап-кап. Вот и сезон дождей начался, а как будто только вчера прилетела в Агма. Мне уже пятнадцать, а я до сих пор не видела свою сестру. Как же ты там, Айлис? Тебе-то полегче чем мне, уж точно. Попробовала бы она вот так, каждый день пешком идти до дикого сада, укрываясь от страшного ливня под цветами. И ведь не полетаешь, только крыло раскроешь так его собьёт потоком воды. Но и сезон быстро прошёл, стало ясно, а ходьба через затопленный сад не прошла даром – ножки подкачала, да и вообще стала ничего так.
Ещё одно утро. Сегодня встала, размялась, села медитировать. Всё думаю, когда уже смогу раскрыть свои способности к ментальному общению: целю сяжки на келле, а прочесть хоть какую-нибудь мыслю не получается. Рано ещё. Ладно, думаю, опять вернусь к разминке, а там и Иртисс присоединилась. Фигуру то надо и ей поддерживать. Думала сегодня снова: искупаемся, поедим, полетим к экосам. Но келле вдруг вернулась домой и стала ходить вокруг меня, осматривать.
– Что-то не так, келле Иртисс?
– Ты так изгаляешься над своим иинэ, страшно смотреть.
