Оставшийся без сложных поручений по охране квартиры Гай с надеждой и предвкушением смотрит на Алана, как последний не поздравленный ребенок на мешок с одним-единственным подарком.
– Так уж и быть, – закатывает глаза Тьюринг. – Останешься здесь. Следи за приборами и, если что, срочно буди нас. Только ради всего святого не трогай ничего без моего на то указания!
– И даже музыку не включать?
Алан закипает. Он знает, что Гай любит разные выходки, поэтому не поставил его на критически важные посты под окном или на лестнице, но другой причиной этого мудрого решения является беспокойство и сомнение насчет того, шутит Гай, говоря о музыке, или нет.
– Да ладно, шучу.
Все еще непонятно, о чем именно шутит Берджесс, но время тает с каждой минутой, поэтому Алану придется пойти на риск.
– Следи за показателями и слушай, что я говорю!
– Конечно, шеф.
Тьюринг и Филби устраиваются максимально удобно и берут в руки шлемы.
– Какая, говоришь, частота?
– 3058 на 2100, – отвечает Ким, и волшебство начинается.
Сколько бы раз человек ни заходил в Киберрайх, каждое новое посещение вызывает в нем новую гамму чувств. И это не просто фигура речи. Сама суть виртуального мира подразумевает именно такой эффект. Уже прошедшие инициацию в кибермире нейроны принимают его как должное, а значит, не возбудятся столь же сильно во второй раз. Отсюда и уникальные ощущения, ведь при новом заходе невольно задействуются новые нейроны. Такова суть работы мозга. Ведь мы почти никогда не видим один и тот же сон дважды.
Погружение начинается в стартовом руме Тьюринга – созданном им безопасном для психики помещении, служащем некой компрессионной капсулой для мозга перед движением дальше.
– Мы еще не там? – спрашивает Ким.
– Нет. Мы не знаем, что ждет нас на указанной тобой частоте. Надо сначала попривыкнуть к вирту.
Вокруг них точное подобие комнаты Тьюринга с той лишь разницей, что стены разведены гораздо дальше друг от друга и не давят на психику, как в реальной жизни. Великий взломщик виртуального мира не обладает необходимой фантазией, чтобы придумать себе какой-то иной рум. Зато погружение идет максимально спокойно.
– Так, ладно. Теперь идем к этой Фэйт.
– К Вере, – поправляет его Филби.
Растроганный при первой встрече с ней Ким чувствует страстные удары сердца. Хотя он и не знает точной внешности девушки, в тот раз она вырисовывалась в его воображении тем самым прекрасным созданием, которое он мечтал найти в жизни, к которому тянулся всей душой. Какое чудесное совпадение, что ментальный след Веры почти идеально совпал с подсознательными устремлениями Кима к единственной и неповторимой девушке своих грез. Трепет ожидания новой встречи сдавливает его грудь и долго не дает вдохнуть.
Постепенно вырисовывается изба. Алан никогда прежде не видел таких чу́дных строений, но всю его жизнь занимали взломы и математика, поэтому он много чего не видел. Бревенчатый сруб с красным флагом и портретами вождей в углу встречает их суровым советским бытом. За окнами ничего не отображается, однако подсознательно ощущается сильный мороз. Но что еще хуже – в избе никого нет.
– Где она? – хмуро спрашивает Алан. Он настроил шлемы на автоматическое увеличение громкости и может спокойно шептать без риска оказаться услышанным храпящим соседом.
– Вера! Ты здесь? – напрягается Ким.
В ответ тишина. Одновременно увидеть все углы избы не представляется возможным, поэтому отчетливо зафиксировать отсутствие людей сложно. Ким поочередно оглядывает все четыре стены, качаясь на волнах цветовых переливов при каждом изменении картинки. При повороте виртуального взгляда все краски сливаются в огромную кляксу размером с весь его мозг, а потом расползаются обратно в различимые образы.
