Тропа шла вверх по кривой горной тропе, после чего, скорей всего, будет небольшой перевал и спуск в долину, где или их аул, или какой-то другой посёлок. Это где-то в верстах пяти южнее нашего гарнизона. Уже начинало смеркаться, когда мы подошли к аулу, но в аул не зашли. Остановились. Меня и Айжене усадили вместе со связанными руками и ногами. Все куда-то удалились. С нами остался один из абреков. Он дал воды и что-то долго говорил Айжене. Она резко отвечала с широко раскрытыми глазами, и её нежное лицо краснело, покрывалось пятнами.
В какой-то момент Айжене заёрзала, затопала и хотела ногами двинуть абрека, но он увернулся, громко рассмеявшись. «Что он сказал?» – спросил я. Она опустила голову и от негодования не могла вымолвить и слова. Замотала головой, а потом вдруг начала царапать своё лицо. Царапины покраснели, и кое-где выступила кровь.
«Эй? Чурбан копчёный, ты что ей сказал?» Абрек оглянулся и застыл в испуге. Бросился к ней, со словами, которые я не все понял, кроме: «шайтан кызы, шайтан хатын». Он разразился длинной тирадой из непонятных, но узнаваемых по интонации слов. Он сильно ругался, завязывая ей руки теперь уж сзади. Она не давалась, сопротивлялась.
А когда он приблизился, наклонившись ко мне, я со всей силы, с яростью ударил его головой прямо в нос. Раздался хруст сломанной кости, он упал навзничь, и его голова с треском грохнулась о камень. Он потерял сознание, с носа потекла кровь.
Айжене задрыгала ногами и с криком: «Хорошо Сашя, хорошо, молодец!» – высвободила ещё не завязанные абреком руки. Потом стала развязывать свои ноги, быстро работая зубами, и наконец развязалась, подбежала к раненому абреку, выхватила нож, посмотрела на него, как бы о чём-то размышляя, потом подбежала ко мне, разрезала путы, и мы обнялись.
Я размял замлевшие руки, поднялся на ноги и чуть не упал. Так затекли ноги, что я их не чувствовал, но кое-как подошёл к абреку, взял карабин, ремень, на котором висела кавказская шашка и ножны от кривого черкесского ножа.
Глава 3. Освобождение из плена
Уже опустилась ночь, луна огромным жёлтым блином медленно поднималась из-за гор. Полнолуние. Это хорошо, надо что-то делать с абреком. Он стал подавать какие-то звуки, значит, жив. Я связал его по рукам и ногам, убивать не стал. Он так и лежал, только его папаха скатилась вниз и лежала одиноко невдалеке от своего хозяина.
Ночью бесполезно пробираться к своим по незнакомой местности, по горам, камням и кручам, но выбора нет, и надо было уйти подальше от этого места, ведь они скоро вернутся, может, к утру, но не раньше. Наверняка мы не знали, и поэтому, посовещавшись с моей любимой, решительной Айжене, решили не подниматься выше в горы, а, наоборот, спуститься вниз и сделать засаду там, где они нас не ждут. Карабин есть, и это уже сила, которая придаёт нам уверенности.
Засаду мы устроили на одном из небольших валунов высотой метров 5-6, мимо которого никак не пройти, чтобы добраться до того места, где накануне остановились. Ночь лунная, прохладная. Мы с Айжене прижались как можно теснее, укрылись всем, что у нас было, и уснули почти сразу.
Проснулись рано утром от ржания лошадей. Выглянув из засады, мы увидели необычную картину. Метров в двухстах от нас шли несколько всадников с карабинами наперевес, впереди которых шли два пеших абрека, тех наших знакомых, которые ещё недавно пленили нас и оставили здесь под присмотром одного из них. Но что это? Эти двое не просто идут, их подгоняют плетью…
