Кит в пруду. Книга первая - страница 3

Голодуха была дикая.

Сколько человек должен работать?

Это капитальный вопрос, я знал на него ответ.

Нисколько. Человек не должен работать. Назначение человека – трудиться… «в поте лица своего»…и ни в коем случае не работать. «Мы не рабы – рабы не мы».

Трудиться – с умом, прилежанием и любовью.

Конечно, я ничего такого ему не сказал.

А он, опрокинув очередную стопку (по мутности напитка было понятно, что самогон… все гнали самогон, водку покупали только на праздники), позвал дочку:

– Наташа, иди попляшем, к нам гости приехали, – и завёл плясовую.

Наташа, ученица шестого класса, в родительских валенках, стала бойко отплясывать, демонстрируя с удовольствием и ловкостью всё то, чему её научили в кружке школьной самодеятельности…

Запыхавшись, она сказала, что надо готовить уроки, и ушла, а дядька, очень довольный и как бы забывший свой сакраментальный вопрос (сколько человек должен работать), как будто забыл и обо мне и завёл своё любимое – «По диким степям Забайкалья».

(Я потом пытался понять, что притягательного в этой песне… определённо не понял, понял только, что это и есть русское и потому берёт за душу.)

Пропел два куплета, сдвинул гармонь, посмотрел на меня и сказал определённо-утвердительно:

– Ну, пол-Шаляпина, – явно ожидая моего ответа.

– Да, – согласился я. – Пол-Шаляпина.

Когда Наташа выросла, её достали пьяные выходки отца, и она написала заявление в милицию, и его арестовали и на три года определили в ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий).

Я не представляю, как все они встретились, когда закончился срок…

(Это впору снова затянуть про дикие степи Забайкалья.)

Но как-то встретились, стали жить дальше.

Идиллия закончилась, когда его старший сын избил его на каком-то сельском празднике, с избытком самогона, разумеется…

Умер он не от побоев, а от унижения: сын не может, не имеет права поднимать руку на отца, каким бы тот ни был (я это точно знаю, что бы там ни говорили врачи).

На поминки сошлась вся округа… все понимали, что ушёл человек!

Больше того: ушло что-то содержательное… если не сердце края, то какой-то очень чувствительный нерв края. Все ощущали потерю.

Вспоминая о нём, я невольно прихожу к мысли об архетипах Юнга, хотя я именно Карла Юнга вовсе не читал (я уже упоминал об этом, просто понятие архетип связано с этим именем). Что-то устойчивое, сохраняющееся в человечестве во все времена.

Отношения племянник – дядя по материнской линии.

Я к нему относился теплее, чем к отцу.

Он ко мне относился теплее, чем к собственным детям.

Это было даже причиной некоторой ревности со стороны его жены, хотя и она ко мне относилась очень хорошо.

Пытаясь его охарактеризовать одним словом, я не нахожу слова более подходящего, чем – яркий.

Во всём – яркий, заметный.

Заканчивал четвёртый класс – началась война.

Начался голод, он занялся коммерцией – в Торжке закупал муку, привозил домой, мать (моя будущая бабушка) пекла лепёшки, он их отвозил в Торжок, там продавал, на вырученные деньги закупал муку и привозил домой… и так всю войну.

Пока шла война – он взрослел.

«У меня вот такой тесак был, – показывал, – если что, я не задумывался, меня побаивались… у меня своё место торговое было».

По призыву в армию он уходил уже как моторист-тракторист, причём уже женатый, уже почти отец (сын родился, когда он на танке утюжил льды в Заполярье и плясал в армейской самодеятельности).