Кит в пруду. Книга первая - страница 4

После дембеля устроился мотористом в мехколонну, но надо было решать вопрос с жильём.

Пошёл плотничать и там начал выпивать.

«На первый венец – литр, – объяснял, – так положено, иначе дом стоять не будет».

Лиха беда начало.

И скоро уже весь край слушал его вечернюю песню «По диким степям Забайкалья…»

Но дом себе он построил, я как умел помогал, научился держать топор в руках, пилу и прочее.

О том, каков это был человек, можно судить по одному случаю, почти анекдотичному.

Было так.

Он тогда работал в каком-то цехе на целлюлозно-бумажном комбинате, занимавшем обширную территорию, обнесённую забором из колючей проволоки.

Проходная комбината и край посёлка, где был дядюшкин дом, были разделены всей территорий комбината, то есть чтобы добраться до проходной, нужно было обойти всю, считай, территорию.

Ну, немец какой-нибудь так бы и поступил, но мой дядюшка не был немец, и потому в заборе из колючей проволоки проделал удобный для себя лаз и до работы добирался кратчайшим маршрутом.

А дальше – наложение обстоятельств.

Во-первых, получку задержали, выдавать стали только к концу дня.

Померанцевую к тому времени уже расхватали, пришлось брать кориандровую, что классом пониже. Правда, хлебушек ещё оставался, и тюлька солёненькая ещё была, не всю расхватали.

Одну бутылку выпили сразу и разошлись, чинно-культурно.

С получкой, чинно-культурно, в самом хорошем расположении.

У дядюшки буханка хлеба под мышкой, в руке кулёк с рыбкой тюлькой, в другой – открытая бутылка с кориандровой.

Курс – строго по известному маршруту, к своему лазу.

В сущности, на автопилоте.

И вот тут – сюрприз.

Автопилот пришлось отключить и включить все возможные интеллектуальные ресурсы.

Доступ к лазу преграждает большая собака-овчарка.

Тут сделаем паузу… она и в самом деле возникла, немая сцена.

Но я здесь вот что хочу заметить.

Похоже, что это – общее правило: жизнь регулярно проверяет человека – соответствует ли он представлениям о себе. То ли он, что он о себе думает, что о нём думают другие.

Я тоже проходил такую проверку, будучи школьным учителем, и выдержал с честью, свидетельством чему – шикарный букет роз, большие бордовые цветы, которые мне преподнесли одиннадцатиклассницы после урока. Сбегали на перемене в цветочный магазин.

И я знал, что это – заслужено.

Из школы пришлось потом уйти, но я ничуть не жалею об этом. Честь и мужское достоинство дороже. Да они, быть может, вообще самое главное для мужчины. Сохраняешь честь и достоинство – всё, остаёшься человеком.

Возвращаемся на край территории целлюлозно-бумажного комбината, где человек и собака молча изучают друг друга.

– Хочешь хлебушка? – спрашивает человек.

И замечает, что собака едва заметно шевельнула хвостом.

Человек прячет бутылку с кориандровой в карман, отламывает краюху хлеба и кладёт к ногам собаки.

Смотрит, как собака ест хлеб.

Съела – и опять смотрит на человека.

– А рыбки хочешь? – спрашивает человек.

И снова собачий хвост немножко шевельнулся.

Человек отрывает немного бумаги от кулька и отсыпает рыбки тюльки – и опять к ногам собаки.

Собака и рыбку съедает и опять смотрит на человека.

– Знаешь что, – говорит человек, – пойдём-ка ко мне. Я тебе супу дам, у меня суп дома вкусный, жена вчера сварила.

И – невероятно – отстёгивает от ошейника карабин, и собака не возражает, они вдвоём пролезают сквозь изгородь и дальше по посёлку на виду у всех гордо шествуют домой.