Читать онлайн Александр Лаврентьев - Кит в пруду. Книга первая



© Александр Сергеевич Лаврентьев, 2025


ISBN 978-5-0065-7557-8 (т. 1)

ISBN 978-5-0065-7558-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История повторялась. Обитатели пруда – лягушки и тритоны – на очередном общем прудовом собрании решили и постановили: кит – это просто большой головастик, очень большой… головастик-урод.

На этом и успокоились.

Кит тоже успокоился, решение общего прудового собрания его вполне устроило: ясность – это всегда ценно. Кит умел беречь ценности.

Он ждал встречу с Океаном – вопреки очевидности.


Я почувствовал себя китом, когда почти сутки пробыл в отделении реанимации (после сложной полостной операции). Операция пять с половиной часов, и реанимация – почти сутки. Шикарный наркоз, такого кайфа я больше не испытывал… Я возвращался в прохладные глубины и выныривал, когда хотел пить, и просил темноту: «Дайте пить, пожалуйста», и темнота тут же давала мне бутылку с минеральной водой (было заранее приготовлено).

Я пил с наслаждением и опять погружался в родную глубину.

Там было хорошо.

Там я понял, что я – кит.


На что это похоже?

Очень просто… сначала – узкая протока, тебя сжимают тесные берега… потом речка, узкая извилистая лесная речка, с быстринами и перекатами… потом – широкая равнинная река, берега всё дальше… и наконец – тебя выносит в океан… и берега вовсе исчезают из виду, они, конечно, остаются, но их уже не видно, о них скоро забываешь… остаётся только вода и небо… и ты и Бог… остаётся только сейчас, вечное сейчас… и ты вдруг понимаешь, что это и есть настоящее, это и есть единственное, что реально существует, и что так было всегда…

Стало быть, не было никакого начала, так было всегда…

ТАК БЫЛО ВСЕГДА!

Не было начала… ты понимаешь?

НЕ БЫЛО НАЧАЛА!

ВСЁ ВСЕГДА БЫЛО!

Это открытие наполняет тебя восторгом, и ты кричишь:

«Слава тебе, Бог мой! Наконец-то я понял!»

Общие соображения

«И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».

(Ин 1:5).

«Величайшая польза, которую можно извлечь из жизни, – потратить жизнь на дело, которое переживёт нас».

(Уильям Джеймс)

«Музыке надо учить всех, совершенно независимо от того, есть способности или нет… Занятия музыкой – это очень тонкая настройка нейронной сети, которая пригодится вам для чего угодно. Музыка – мощнейший игрок в мозговой деятельности».

(Т. А. Черниговская, из телевизионного интервью)

«Я бы огорчился, узнав, что я всего лишь развлекал их. Мне хотелось сделать их лучше».

(Георг Фридрих Гендель)

«Что такое „философ“? Это человек, который законам противопоставляет природу, обычаям – разум, общепринятым взглядам – совесть, предрассудкам – собственное мнение».

(Раиса Варга)

«Воображение важнее знания».

«Если в первый момент идея не кажется абсурдной, она безнадежна».

(А. Эйнштейн)

«Человек есть мера всех вещей».

(Протагор)

«Чрезмерное знание порождает заблуждение, умственный хаос и в конечном счёте опустошение. Часто лучше не знать, чем знать. Лучше учиться понимать, чем копить знания. Знать надо необходимый минимум, понимать же надо максимально много. Знание пассивно. Понимание активно. Знание – то, что добыто другими. Понимание – то, что ты добываешь сам. Знание есть обладание, понимание – созидание».

(А. А. Зиновьев)

«Пока я спал, овца принялась объедать венок из плюща на моей голове, – и, объедая, она говорила: «Заратустра не учёный больше».

И, сказав это, она чванливо и гордо отошла в сторону. Ребёнок рассказал мне об этом.

Люблю я лежать здесь, где играют дети, вдоль развалившейся стены, среди чертополоха и красного мака.

Я всё ещё учёный для детей, а также для чертополоха и красного мака. Невинны они, даже в своей злобе.

Но для овец я уже перестал быть учёным: так хочет моя судьба – да будет она благословенна!

Ибо истина в том, что ушёл я из дома учёных, и ещё захлопнул дверь за собою.

Слишком долго сидела моя душа голодной за их столом; не научился я, подобно им, познанию, как щёлканью орехов.

Простор люблю я и воздух над свежей землёй; лучше буду спать я на воловьих шкурах, чем на званиях и почестях их…».

(Ф. Ницше «Об учёных», «Так говорил Заратустра»)

«Если „…Теория электромагнитных явлений – это рациональный выход за рамки классической механики, пригодный для того, чтобы смягчить контраст между действием на расстоянии и действием при соприкосновении…“ (Нильс Бор), то разработки ШЛМИ (пульсирующая модель физической реальности и принцип КИНО) являются не только рациональным выходом за рамки классической механики, но позволяют создать принципиально новое мировоззрение, в основе своей антропоцентричное, что делает возможным создание цивилизации нового типа – цивилизации совести».

(А. Лаврентьев «Стандарт ШЛМИ»)

«Доводы, до которых человек доходит сам, обычно убеждают его больше, чем те, что приходят в голову другим».

«Главное назначение человека – мыслить…».

(Блез Паскаль «Мысли»)

«Мы обретаем собственное достоинство и развиваемся психологически, только принимая себя такими, какие мы есть, и проживаем всерьёз вверенную нам жизнь. Наши грехи, ошибки и заблуждения необходимы нам, иначе мы будем лишены наиболее ценных побудительных причин к развитию».

(Карл Густав Юнг)

«Человек может верить и не верить… это его дело! Человек – свободен… он за всё платит сам: за веру, за неверие, за любовь, за ум – человек за всё платит сам, и потому он – свободен!.. Человек – вот правда! Что такое человек?.. Это не ты, не я, не они… нет! – это ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет… в одном! (Очерчивает пальцем в воздухе фигуру человека.) Понимаешь? Это – огромно! В этом – все начала и концы… Всё – в человеке, всё для человека! Существует только человек, всё же остальное – дело его рук и его мозга! Человек! Это – великолепно! Это звучит… гордо…».

(монолог Сатина из пьесы А. М. Горького «На дне»)

Предчувствие (истины)

Уважаемый читатель!

В этой книге собраны результаты моих творческих усилий за последние тридцать лет. Жанр книги необычен. Здесь есть авторские опыты стихотворения, есть опыты прозаические, есть и околофилософские рассуждения, в которых я стараюсь показать основания принципиально нового мировоззрения, как я его сумел понять.

Авторская поэзия и проза, самостоятельного значения не имеющие, должны составить у читателя достаточно отчётливое представление о здравомыслии автора, его совестливости и относительной культурности.

Я сам определяю жанр этой книги (этой и последующих) как музыку моего разума и моей души, выраженную словом.


(Справедливости ради: это не моя находка, это я позаимствовал у Фридриха Ницше. Так он определил своего «Заратустру», мне это понравилось, мне это подошло, я это перенял, позаимствовал.)


Музыка, выраженная словом.

Как всякая музыка, моя музыка может нравиться, а может и не нравиться, это нормально.

В любом случае она не оставит читателя равнодушным и подтолкнёт к самостоятельному размышлению, а это и есть цель создания этой книги.

Поэзия

«Минула…»

Минула
однообразных дней чреда,
Хандра,
уныло заполнявшая
мой день от пробужденья и до часа,
когда, усталый от надоевшей суеты, клонился я ко сну,
– ушла.
И унесла смятенье чувств и мыслей.
Я – спокоен!
И вновь готов продолжить славный путь!

«Мост и огни…»

Мост и огни
и сумасшедший ветер —
раскидывает по лицу твои мокрые волосы,
они пахнут ветром, дождём и тобой;
в тебе, в твоих глазах, в запахе твоих волос – вечность.
Я люблю тебя.

«Ты не знала, где играла…»

Ты не знала, где играла,
мы ж над пропастью во ржи,
всё прищуром завлекала,
завлекла – теперь держи.

«Голос флейты печально тонкий…»

Голос флейты печально тонкий
о чьей-то жизни, прошедшей мимо,
тепло сухое твоей ладони
уносит ветер неудержимо.

«Мне бы лес да мне бы речку…»

Мне бы лес да мне бы речку,
мне бы дом да мне бы печку,
мне бы сад-огород,
да девичий хоровод,
да беседку у пруда,
штоф зелёный иногда,
и гостей череда,
вот пожил бы я тогда!

«Тогда, когда я плыл безвольно…»

Тогда, когда я плыл безвольно
в течении дней,
жена баюкала невольно
мечту о Ней.
Когда же встретился я с Нею,
сойдясь на «ты»,
то оказалось, что остался
без Мечты.

«Мы не вольны в своей любви…»

Мы не вольны в своей любви.
Мы не вольны в своём рожденьи.
Да и в своём предназначении
Мы, видно, тоже не вольны.

«Нам говорили, что мы…»

Нам говорили, что мы,
прекрасно, гармонично развитые,
будем жить среди других
прекрасно, гармонично развитых,
и мы верили нашим учителям,
забывшим предупредить нас,
как обходится жизнь
с наивной верой юных душ.

«Нам говорили, что мы…»

Нам говорили, что мы,
прекрасно, гармонично развитые,
будем жить среди таких же
прекрасно, гармонично развитых,
а мы уж сами догадались,
что нетерпеливо ждущая нас
гармония скотного двора —
это и есть наше счастье.

«Ах, как я всё хорошо понимаю…»

Ах, как я всё хорошо понимаю,
приятно, должно быть, было играть.
Приятно, конечно приятно, я знаю,
на нечто большее намекать.
Приятно заманивать в западню,
заставить забыть про огненный круг
и вдруг испуганно отступить,
прикрывшись спасительным словом «друг»,
и с состраданием наблюдать,
как я мечусь посреди огней.
Об этом приятственно вспоминать
будет тебе на исходе дней.
Не жди, не скажу, что корчусь под пыткой,
что станет трагическим этот финал.
Нет. Я просто стану улиткой.
Собственно, можно сказать – уже стал.
Надёжно укрыт в скорлупу иронии,
поделюсь чем-нибудь из вчерашних снов.
И из губ моих выпадут жалкие трупики
тобой так недавно убитых слов.

«Тебе хорошо, ты паришь свободно…»

Тебе хорошо, ты паришь свободно,
А мне на взлёт лишь хватает сил.
Ты кружишь и кружишь, смеясь беззаботно,
А я уже слышу треск своих крыл.
Я всё понимаю… уж я не мальчик,
И мне ли гоняться за миражом!
Просто, знаешь… причудилось что-то,
многодневным изданное тиражом.
Ты паришь на заранее заданной
и известной давно высоте,
где-то кем-то когда-то угаданной.
Ну а мне – по моей простоте
недоступно парение свободное,
мне иная судьба суждена —
падать, падать в болото застойное…
Только, знаешь ли… иногда,
напитавшись живительной влагой
(есть в болоте моём и такое!),
наполняются крылья отвагой,
и тогда не дают покоя
и сверкнувшая оперением
высоко летящая птица —
что случается тут со зрением! —
вместо птицы мне солнце мнится.
И, презрев привычную тяжесть
и захлёбываясь ликующим криком,
я – лечу! И с причудливо мудрым ликом
солнце шлёт мне навстречу
свою жаркую радость!
И вот в эти мои мгновения,
когда я всесилен и мудр как Бог,
твоё аккуратно-красивое оперение
я б спалить ненароком мог…
Ты права. Огорчён. Не скрою.
Извини, что натянут в струну.
Хочешь – тебе я волчонком повою
в набежавшую на ночь луну?

«Я гляжу из-за окошка…»

Я гляжу из-за окошка
на далёкую звезду —
грустно мне совсем немножко;
и потёртую узду
я давно повесил в сени,
и верный конь мой захирел
от моей постыдной лени.
Видно, это мой удел —
всё глядеть из-за окошка
на далёкую звезду.
Жаль, что я – не упаду,
звёздной не хлебну окрошки.

«Мы все мечтаем о морях…»

Мы все мечтаем о морях,
но далеко не все выносят качку,
и лишь немногие не тонут в сильный шторм —
великие пловцы!
Мы все мечтаем о морях,
как будто есть моря иные, чем жизнь,
иные волны и иные дали,
и там иначе манят миражи,
и там, должно быть, веселей тошнит,
и там иначе жажда сушит мозг
и по-иному заставит вздрогнуть
хриплый крик: «Земля!»

«Вот мы и встретились… и года не прошло…»

Вот мы и встретились… и года не прошло.
Сначала я забыть тебя старался,
затем своей свободой наслаждался,
потом вдруг заскучал
и стал перебирать неспешно
воспоминаний чётки – слов и встреч…