Китаянка на картине - страница 12

Свернув с аллеи, недалеко от сводчатого переулка, мы покупаем севеннские орешки. Ну наконец-то будет повод воспользоваться моим драконом-щелкунчиком!

А вот для дома, увы, так и не нашли ничего забавного. Но мы не заканчиваем эту игру – прогулка приятная.

Я беру в руки карманные, оправленные серебром часы. Мне очень нравятся и тонкость стрелок, и поэзия каллиграфически выведенных чисел на циферблате. Верчу в руках корпус. Сзади – патриотический петушок. Его серый окрас чуть потемней, он стоит на скале, надменный, широко раскрыв крылышки, а вокруг колышутся камыши. Потеки солнечных лучей украшают небосвод над его гребешком. Я нажимаю на кнопку. Мэл встает лицом ко мне, склонив набок головку, как она часто делает… И я неумолимо таю.

Я говорю себе, что именно в такие моменты – в совершенно незначительные мгновения, в этих легких улыбках, беглых взглядах, жестах, полусловах, молчаниях… в таких деталях, быть может ничтожных, и проявляется любовь.

Сейчас ее очаровательное личико озарено шаловливой полуулыбкой, едва заметной, она подсказывает мне с недовольной и капризной гримаской:

– Если случайно нападем на округлый трельяж в стиле барокко, покупаем его. О’кей? Всегда о таком мечтала! И к нему табуреточку, – весело уточняет она. – Получится идеальный будуар для нашей спальни, а? А ты сможешь подновить, составив настоящий план работ по натуральной древесине, и подкрасить остальное патиной «Черная луна», которую выбрал для прикроватных столиков. Неплохое сочетание, да?

Охотно это признаю, нарочито подчеркивая дипломатичность моего ответа:

– Твои желания – закон, радость моя. А еще – стальную кастрюльку для каштанов и обязательно с дырочками, хорошо? Одну – чтобы печь на углях в камине.

Как устоять перед Мелисандой, когда у нее на лице едва уловимая тень одной из таких соблазнительных улыбок! Они так и сияют в блеске летнего солнца. Подозреваю, что она нарочно пользуется ими, приберегая для тех случаев, когда ей захочется меня покорить.

Я откладываю часы и обнимаю Мэл за талию. Она же, ликующая, бросает взгляд на картину, небрежно прислоненную к вольтеровскому креслу за старой швейной машинкой «Зингер» – ее серо-зеленый каркас из кованого железа.

– Гийом! Ты видел? – восклицает она. – Я знаю, где это! Я там была!

С ума сойти!

Слежу за ее восхищенным взглядом – он направлен на роскошное шелковое платье. Его примеряет молодая женщина.

– А платье с китайским воротничком. Какое оно необычное, такого анисового цвета! – Она в восторге ахает. – Вау. Да оно великолепно! – очарованно бросает она, требуя моего одобрения.

Мне знакомо это место…

Я хватаю необычную рамку, покрытую темной экзотической эссенцией. Чувствую, как подбородок Мелисанды прижимается к моему плечу.

Внезапно я ощущаю, как она напряглась.

– Смотри-ка, – восклицает она, уставив указательный палец прямо в героев картины и тщательно соблюдая аккуратность, чтобы не дотронуться до полотна. – Как будто это мы! Мы, в старости, – уточняет она, всматриваясь в них еще внимательнее. Ее глаза блестят. – Безумие какое-то!

Я приклеиваюсь к картине. И правда, не поспоришь – сходство изумительное.

И это при том, что ноги моей никогда не бывало в Азии!

Мэл просвещает меня: эта улица находится в Китае, точнее – в центре сказочного городка под названием Яншо, на берегах реки Ли.

Она признается мне, что, изучая язык, побывала там и беззаветно влюбилась в эти места. Добавляет, что ей там было так хорошо, что она оставалась там вплоть до дня возвращения во Францию.