– Не бойся, никто на тебя смотреть не станет. Смотреть будут на меня: я ведь без лифчика.
И действительно, как ни отводил я смущенно глаза, а все же заметил, что прохожие пялились на нее, на меня же внимания не обращали.
Штанины, доходившие только до подколенок, сидели в обтяжку, ползадницы оставалось снаружи; я прикрылся майкой навыпуск. Официантка, с сомнением меня оглядев, заявила, что посетителей в спортивной одежде они тоже не обслуживают. Тут мы на нее закричали, что это не спортивная одежда, а нормальные брюки с начесом, что мы заплатили за них восемь с полтиной и наш обед, таким образом, уже обошелся нам по крайней мере вдвое против своей цены, что вообще, поскольку ресторан пуст, непонятно, чья стыдливость оскорблена моими штанами. Все эти пререкания, а затем и озлобленно-медленное обслуживание задержали нас, мы вышли из Старого Крыма позже, чем рассчитывали. Я убедил своих спутников, что знаю прямую дорогу до Планерского.
За обедом надрались мы изрядно, запивая водку «Игристым» (я еще подумывал, не бросить ли напоследок в отместку штаны на стол или повесить их при входе в ресторан, но природная жадность взяла верх: я сунул их в сумку), и по пути к перевалу я сбился с дороги. У нас, в равнинной России, достаточно знать направление, а дорога сама найдется; а в горах чуть в сторону – и тебя уносит неведомо куда. Мы потеряли часа полтора, блуждая по лесу. В одном месте, над обрывом, уселись и распили из горлышка прихваченную бутылку «Игристого».
Солнце закатилось, но было еще светло, когда мы начали спускаться по красивейшей горной дороге. На равнину вышли в темноте. На наше счастье, ночь выдалась ясная, и при свете луны я сумел угадать направление. Ира держалась за мою руку и возбужденно лепетала о красоте лунной ночи, о том, что не надо никуда идти и хорошо бы остаться здесь до утра. Минька с Аллой то и дело отставали – Минька стер ноги новыми кроссовками, а Алла разбила колено, – и нам приходилось останавливаться и поджидать их. Впрочем, духом никто не падал, мы хохотали и весело перекликались в темноте. Каким-то чудом мне удалось найти тропинку, выводившую с равнины на кратчайшую дорогу к Планерскому: я сначала свернул на нее и только потом увидел. Слева, за Библейской долиной, угадывался массив горы Климентьева, справа тянулась темная гряда холмов. Пройдя еще километра три, мы перевалили через нее и наконец увидели огни поселка. Вся дорога заняла шесть часов. Придя домой, я вдруг почувствовал себя совершенно пьяным и повалился на койку.
– Ты, значит, все это время крепился, не давал себе расслабиться, пока шел? Вот это ответственность! – восхитилась мама.
11.10.1984. Ира уезжает завтра. По этому поводу устроили пикник. Мяса для шашлыков достать не удалось, – накупили горячих чебуреков, винограда, орехов, наполнили чайник молодым вином и отправились в Тихую бухту. Проходя по набережной, неожиданно встретили Володьку Кеслера с Леной Николаевой – они приехали из Нового Света. Вшестером провели чудесный день. Было солнечно и ветрено. Я делал стойку на Минькиных коленях, а он, лежа навзничь, поддерживал меня за плечи.
Целый мы день до вечернего сумрака, сидя на бреге,
Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались…
Гомер. Одиссея. X. 183–184
Суета все прочнее укореняется во мне. Как я ждал этого отпуска! Вот, думал, очередная записка сдана, никаких забот впереди, переведу дух, брошу курить и наконец-то поработаю! За три недели в Коктебеле напишу целую главу «Декора»… Теперь с таким же нетерпением жду возвращения в Москву: здесь работать невозможно,
