Калеб опустил голову. Его голос был хриплым.
– Я не знаю, кто я теперь. Но я точно знаю одно – я не хочу быть ничьим оружием. Ни небес, ни ада.
Джек посмотрел на него долго. Потом кивнул.
– Тогда держись рядом. Потому что они уже идут за тобой.
Слова повисли в воздухе, когда в углу комнаты что-то зашевелилось. Тень у стены будто сгустилась, сложилась в человеческий силуэт, и с лёгким, почти ленивым хлопком вышел Каразель – всё тот же демон перекрёстков в изящном костюме и насмешкой на губах.
– Очаровательное признание, правда. Семейные тайны, архангельская кровь… очень трогательно, – сказал он, глядя на всех с полусаркастичной улыбкой. – Но у нас проблема поважнее, охотники.
Джек резко повернулся, рука уже потянулась к пистолету.
– Не шути с нами сейчас, Каразель.
Каразель поднял ладони в театральном жесте.
– Мир, Джек. Сегодня я не за душами. Хотя, в некотором смысле, как раз за ними…
Он медленно подошёл, обойдя команду дугой, как актёр на сцене, не сводя глаз с Калеба, но говорил не ему.
– Кто-то убивает демонов перекрёстков. Один за другим. На каждом континенте. И не просто убивает – забирает у них всё, что они накопили. Все сделки. Все души. Всё.
Кейт нахмурилась.
– Демоны убивают демонов? Или это охотники вроде нас?
Каразель хмыкнул, затянулся и выпустил дым кольцами.
– О, если бы. Мы бы справились, будь это просто пара одержимых святош. Но это… что-то другое. Он охотится тихо. Без следов. Без запаха серы. Без остаточной магии. Просто исчезновение. А потом – пустота. Ни ад не чувствует душ, ни рай, ни чистилище Всё пропадает.
– А тебе какое дело? Души – твой бизнес. А демоны – твои конкуренты.
Каразель вдруг стал серьёзен. Маска насмешки чуть сползла.
– Вы до сих пор не понимаете. Ад – это не просто сборище монстров. Там есть порядок. Или… был. Сейчас всё рушится. И если кто-то пожирает нас изнутри, не оставляя следа, это значит, что правила больше не работают. Даже древние клятвы перестают действовать.
Стен хрипло спросил:
– Ты думаешь, это Люцифер?
Каразель посмотрел на него, как на ученика, что внезапно догнал суть.
– Люцифер на свободе. А что ещё хуже – он меняет саму структуру ада.
Калеб заговорил впервые с того момента:
– И что нам с этим делать?
Каразель усмехнулся и швырнул окурок в пепельницу на столе.
– Для начала – выжить. А потом… может быть, спасти даже не мир, а само устройство жизни после смерти.
Он повернулся к выходу, но остановился у двери.
– А, да. Чуть не забыл. Убийства начались после того, как вы выбрались из Ада. Совпадение? Может быть. А может, вы кому-то очень не понравились.
И с этим исчез, растворившись в темноте, как будто его и не было.
Комната погрузилась в молчание.
– Я покажу вам, – сказал Каразель и щёлкнул пальцами.
В одно мгновение охотников охватило ощущение, будто их бросили в ледяную воду, мир перевернулся, и вот они уже стояли на обугленном перекрёстке посреди лесной дороги, где деревья будто пожухли от жара, а воздух пах золой и кровью.
Маркус откашлялся, закрывая нос:
– Чёрт… Где мы?
Каразель кивнул на пятно в центре перекрёстка.
– Здесь был Синистр, демон перекрёстков. У него была коллекция душ, накопленная за три века. Теперь – ничего. Ни следа. Кроме…
Он подошёл ближе и указал на почерневшее, искривлённое тело, чьё лицо было полностью выжжено, словно кто-то сжёг его изнутри.
– Глаза, – хрипло сказал Джек. – Ему сожгли глаза.
Кейт пригляделась, нахмурилась:
